Виктор Боярский - Сотворение Элсмира

Мы по-прежнему на станции Голомянный. Метет и тепло – всего минус 2 градуса. Прошедшая неделя была наполнена событиями как ожидаемыми – отправка Ульрика и собак в Петербург, так и неожиданными – эвакуация со льда японского путешественника Мицуро Оба. Прилет вертолета в обещанное время нельзя было полностью отнести к той или иной группе событий, и мы не могли не порадоваться тому, что он все-таки прилетел. Как раз после прилета вертолета нами был получен сигнал SOS от Мицуро Оба, который двумя неделями раньше стартовал с мыса Арктический к полюсу в одиночку. Мицуро – мой давнишний знакомый. Во время нашей первой тренировочной экспедиции в 1992 году с Уиллом в канадской Арктике он был в стартовом составе, и мы планировали пригласить его в экспедицию этого года. Однако Мицуро предпочел продолжить карьеру путешественника-одиночки. Он, надо сказать, весьма успешно стартовал и за месяц дошел до широты 85°25′. Это очень неплохой результат. О причинах, побудивших его подать сигнал бедствия, мы могли пока только догадываться.

Из Хатанги пришел второй вертолет для подстраховки, поскольку местонахождение Мицуро было на пределе достижимости вертолета без дозаправки. Поэтому на эвакуацию вылетело два борта: один повез топливо на мыс Арктический, другой полетел на поиски. Его обнаружили, слава богу. Позже командир экипажа Игорь Коцубинский, мой давнишний знакомый, признался, что шансов найти его у них было очень мало, потому что маяк Мицуро работал плохо, а светлого времени и горючего было в обрез. Экипаж вертолета вышел в точку с координатами полуторасуточной давности и никого там не увидел. На поиски оставалось всего 20 минут, но, к счастью, палатку Мицуро заметили примерно в 15 километрах к западу от этой точки, куда его отнесло дрейфом за полтора суток.

Причиной вызова, как оказалось, было сильное обморожение пальцев рук и ног. Я встречал Мицуро, когда его привезли. Он сидел, задрав вверх ноги в черных носках и подняв руки в положение пионерского салюта. Из вертолета пришлось выносить его на руках, точнее, на закорках – самостоятельно он идти не мог. Когда в гостинице мы сняли с него носки, то увидели ужасающую картину: все пальцы ног, особенно мизинец левой ноги, были черными. Пальцы рук тоже представляли довольно печальное зрелище: волдыри и чирьи из-под ногтей. Хорошо, что в составе команды «Метелица» была врач Ольга, которая работала с альпинистами, сталкивалась с подобными случаями и знала, как можно максимально уменьшить страдания бедняги. Она сделала обезболивающие уколы, нанесла гепариновую мазь. Мицуро накормили, хотя это непросто было сделать – он был очень голоден, уложили в постель, и он, бедолага, забылся. Утром следующего дня вертолет должен был отвезти его в Хатангу и далее в Москву, так как необходима была срочная операция.

Погода была отвратительная, но, несмотря на это, из Хатанги прилетел Ан-12 с экспедиционным грузом для строительства ледового аэродрома вблизи Северного полюса. Мы решили попытаться посадить Мицуро на него – так он мог быстрее попасть в Хатангу. По радио мы договорились с командиром Ан-12. Он садился уже в густом тумане – не видно было ничего, но сказал: «Конечно, возьмем, в чем проблема?». Пока самолет разгружался, мы примерно час ждали, стоя в командно-диспетчерском пункте рядом с руководителем полетов, и, как только было получено добро на вылет, Мицуро на руках дотащили до самолета. Самолет улетел. Мы облегченно вздохнули, радуясь, что смогли так оперативно отправить Мицуро на спасительную для него Большую землю. Но, не тут-то было! Неожиданно аэропорт Хатанга закрылся из-за гололеда, неожиданно потому, что это случается крайне редко. Самолет вынужден был вернуться на Средний – туман оказался меньшим злом по сравнению с гололедом. Объявили задержку вылета на 6 часов. Надо было принимать какое-то решение, потому что Мицуро требовалась срочная операция, чтобы у него не развилась гангрена. Через Голомянный связались с Хатангой и попросили подготовить полосу для приема самолета, выполняющего аварийно-спасательный рейс с Мицуро на борту. Добро на вылет было получено. Аварийно-спасательные рейсы имеют особый статус и меньшие ограничения по метеоусловиям. Примерно через час после возврата самолет ушел, и Мицуро, слава богу, улетел. Однако на этом все не закончилось, поскольку оказалось, что для эвакуации Мицуро до того, как мы договорились с командиром Ан-12, был вызван военный самолет из Воркуты.

Я все еще находился в домике руководителя полетов, поскольку наша машина с Голомянного, на которой я приехал и собирался выехать обратно, была занята на разгрузке самолета. В это время военный борт Ан-26, которому сообщили, что надобность в его прилете отпала, тем не менее запросил посадку на Среднем, сославшись на нехватку горючего для возврата в Воркуту. Видимости практически никакой, срочно пришлось направлять в торец взлетно-посадочной полосы машину с мигалкой, чтобы экипаж хоть как-то смог сориентироваться. Самолет сел удачно – пилот оказался опытным. Правда, появившись в КДП, он не сдержал своих эмоций и обозвал нас, мягко говоря, проходимцами, которые путешествуют для собственного удовольствия и создают для всех проблемы, особенно для авиаторов. Я, чтобы его не расстраивать, поспешил с ним согласиться. Самолет после заправки улетел.

Вчера, когда мы отправляли со Среднего самолет с нашими собаками, тоже без приключений не обошлось. Нужно было быть на полосе в 8 часов 30 минут утра, и мы все подготовили еще накануне вечером. Около 6 часов поднялись, кое-как позавтракали и выползли на улицу. Опять теплынь, всего градусов 10 мороза. Решили собак везти на вездеходе, потому что в кузове места уже не было. Погрузили собак, четыре человека разместились рядом с ними, с тем чтобы контролировать ситуацию. Поехали. Женя был за рулем вездехода.

Дороги не видно совершенно, все время скатываемся с колеи – такая белая мгла. Расстояние от Голомянного до Среднего всего 18 километров. На всем протяжении она практически не отмаркирована, за исключением короткого участка склона от Голомянного в сторону Среднего, где съезд вправо или влево с накатанной поверхности грозит большими, чем на остальных участках дороги неприятностями. Дорога эта занимает от получаса до…, в зависимости от погоды (видимости) и водителя. Толя и Игорь эту дорогу знают, что называется, на ощупь и то при плохой видимости могут ее потерять. На мой вопрос, почему они ее не отмаркируют полностью, Толик, по обыкновению перемежая украинские и русские слова, ответил: «А на што? Я и так ее бачу с закрытыми глазами». И он действительно ее бачил, ухитряясь различать едва видимый на снежной поверхности рисунок шин. У Жени такого опыта не было, и мы постоянно сваливались в сторону, не без труда выгребая обратно. Не доезжая примерно 5 километров до полосы, вездеход внезапно чихнул и встал. И никак его было не оживить. Как назло, шедшая за нами машина отстала. Мы простояли так, наверное, минут двадцать, хорошо, что было не так холодно. Машина, в конце концов, появилась, а вместе с ней и наш спаситель – Толик. У него отчего-то вездеход завелся сразу. Однако, как оказалось, мы съехали с дороги и, несмотря на все старания водителей, вездеход возвращаться на нее не спешил. Мы решили пересесть на машину, потому что и так уже на час задерживали вылет самолета. Не отъехали мы и ста метров, как нам подали знак, чтобы мы вернулись. Разворачиваемся, возвращаемся и видим, что вездеход стоит на дороге и работает. Причина была более чем тривиальная – Женя забыл переключить группу топливных баков. В конце концов мы добрались до самолета. Нам не пришлось, к счастью, выслушивать упреки экипажа за задержку, так как самолет ожидал уже не нас, а погоду на трассе, которой не было ни в Хатанге, ни в Воркуте, ни в Салехарде – везде, как и здесь, на Среднем, снег и ветер.