Виктор Шляхин - Очарование разных широт. Иллюстрированные путевые заметки

Пингвины

После этого, прорываясь сквозь белую снежную завесу, мы совершили увлекательную морскую прогулку, огибая айсберги и знакомясь ближе с антарктическими жителями. Вот буквально в двух метрах от нас из воды показалась морда морского леопарда. Он с любопытством рассматривал нас, после чего проплыл под «Зодиаком» (было немного не по себе) и вынырнул с противоположной стороны. Сделав пару кругов, хищник устремился к айсбергу, где, благодаря неравномерному процессу таяния и разрушения, образовалась неглубокая внутренняя полость, заполненная изумрудной водой и соединенная небольшим отверстием с морской акваторией. Видимо, этот айсберг был временным домом для леопарда, с «бассейном» и «столовой» с наружной стороны айсберга, там, где на присыпавшем лед снегу отчетливо темнели кровяные пятна – следы недавних трапез хищника.

На пологом склоне соседнего айсберга расположился тюлень Уэдделла. Мы заглушили мотор, чтобы получше рассмотреть животное. Вскоре к айсбергу подплыл другой такой же тюлень и, неуклюже взобравшись на ледяной край, присоединился к флегматичному отдыху своего собрата.

Во время дальнейшего движения нам встретились еще два небольших осколка айсбергов, на первом из которых притворно мирно возлежал еще один морской леопард, а на втором – тюлень-крабоед с отчетливо проступающими ранами на гладком теле, видимо, от встречи с кем-то из ранее виденных нами хищников. На нашем пути попалась и стая купающихся пингвинов, которые обогнали наш «Зодиак», черно-белыми торпедами промчавшись под водой, лишь иногда выныривая и сверкая на выглянувшем солнце гладкими спинками. В самом конце «круиза» состоялась высадка на пингвиний остров, весь каменистый берег которого был покрыт ужасно скользкими и вонючими зелеными лишайниками или водорослями. Я и Лена Соколова не рискнули пробираться по этой «полосе препятствий», так как уже прилично устали и замерзли сильнее, чем ночью на леднике.

27 февраля состоялась наша последняя высадка на антарктический берег, наше прощание с Антарктидой. Там, на берегу, местами лежали выброшенные приливом осколки умирающих айсбергов. Шумные стайки ослиных пингвинов носились, нимало не стесняясь участников экспедиции. Детеныш ростом со своего родителя, пытался достать у последнего еду изо рта, за что получил клювом по голове – поделом, пора уже самому добывать пропитание.

«Малышу» пора уже кушать самостоятельно

Проинструктированная опытным Игорем Честиным, международная группа «моржей», включавшая самого Игоря, Никиту Давыдова, Наташу Коваленко, Катю Яновскую и нескольких китайцев, осуществила минутный заплыв в антарктические воды. Главной проблемой подобной экстремальной акции была необходимость после выхода на берег быстро вытереться, обуться и одеться в сухое и теплое. Ребята все сделали правильно, и поэтому в результате никто не заболел.

Наш корабль взял курс на Ушуайю. Внезапно по правому борту мы увидели целое стадо китов-горбачей. Они пускали шумные брызги на выдохе, ныряли, показывая зачарованным участникам экспедиции свои хвосты. Детеныши китов отличаются любопытством, один из них в сопровождении своей мамы подплыл совсем близко к нам. А над акваторией то там, то тут возникали фонтаны.

Утром третьего марта наш корабль благополучно пришвартовался к причалу Ушуайи. Прощание было продолжительным и сентиментальным. Но внезапно на палубе стоящего по соседству чилийского военного корабля я заметил Зиновия Кривецкого. Ему все-таки удалось присоединиться к нам в самом конце экспедиции. Роберт Свон попросил нашу русскую группу помочь Зиновию с возвращением на родную Украину.

Мой рейс до Буэнос-Айреса изначально был позже, чем у остальных россиян. Я даже записался в лист ожидания в надежде сесть в самолет вместе со всеми. Однако время шло, то и дело звучали объявления о задержке. В итоге я все же полетел своим рейсом, который получился раньше, чем рейс моих коллег.

Самолет приземлился в Буэнос-Айресе во втором часу ночи. Получив багаж, я вышел на улицу, к набережной Рио де ла Плата, где попытался сообразить, где можно найти такси до отеля. После сигареты мозг немного прояснился, и с насущным вопросом я обратился по-английски к стоявшему у дверей сотруднику аэропорта. Отвечал он по-испански… В конце концов, по его жестам стало ясно, что нужно обратиться в одну из конторок внутри аэропорта. С горем пополам объяснившись с менеджером таксомоторной компании, который принял мой заказ и попросил подождать двадцать минут, я стал ожидать типичную для Аргентины черную машину с желтым верхом. Однако в результате подъехала блестящая черная Ауди без каких-либо опознавательных знаков. Сомнение у меня возникло, но квитанция в руке пересилила опасения, и мы помчались по ночному Буэнос-Айресу под песнопения местной радиостанции. Водитель пытался меня спросить о чем-то (подсознательно можно было предположить, что вопрос был: впервые ли я в их городе), однако контакта не вышло: он совсем не знал английского, а я – испанского (разумеется, за исключением «уна сервеса, пор фавор» – «одно пиво, пожалуйста»). На одной из маленьких улочек в центре меня ждал отель. Удивительно, но бронь, сделанная месяц назад через Интернет, оказалась прямо на столе у портье. Я попросил дать мне двухместный номер вместо одноместного, поскольку двумя часами позже мне предстояло приютить Зиновия Кривецкого. Особым шиком гостиница не блистала, несмотря на звездность и приличную цену. В номере при попытке принять душ я ждал минут пять, пока потечет горячая вода, биде оказалось засоренным, а сквозь вентиляцию отчетливо слышался шум дождя, идущего на улице.

Завтрак поразил разнообразием закусок и кондитерских изделий. Уходя в город, мы сдали наши номера и оставили вещи на хранение в специальной комнатке. Буэнос-Айрес встретил нас теплой влагой пропитанного неизвестными запахами воздуха. Осмотрев Майскую площадь, где располагаются правительственные учреждения и стая ручных голубей, мы двинулись пешком в сторону знаменитого квартала Сан Тельмо, попутно фотографируя здания, многие из которых помнят еще колониальный период в истории Аргентины. Кое-где, прямо на камнях мостовых, дремали местные бомжи. Горожан, имеющих жилье, на улицах практически не было: девять часов утра воскресенья здесь действительно «рань». По выходным аргентинцы встают не раньше полудня. Кстати, и в будни часы работы многих магазинов и учреждений – с 11.00 до 17.00, с непременной обеденной сиестой с часу до трех.