Б. Кош - Пирамиды в пустыне. Как я копал в Перу

Хозяйкой веранды с самоваром и чаепитием была Ольга Федорова, пресс-секретарь директора музея. Ее звали Федя. Фединой коронной фразой было: «Да пусть у меня изо лба х.й вырастет!» Иногда за этим следовало продолжение: «И пусть мне яйца глаза закроют! Я буду ходить по Танаису: «Подымите мне яйца!». Ольга была крутая. На этой сцене ничего никогда не менялось, кроме имён котов. Этот элемент абсурда постоянно пристутствовал. Именно это и было приятно – постоянная повторяемость очень милой сцены.» Теперь Кош смутно припоминает, что была некая Федя, но этой ее крутизны он не видел!

Один из этой тусовки оставил любопытное замечание: «Мало кто в памяти остался из них, из археологов – разве что Гречанова и то – из-за фамилии своей – ибо никто из них не проявлял ни малейцшего интереса к той насыщенной, интереснейшей, вдохновенной творческой жизни, которую мы вели в Танаисе по ночам и эпицентром которой был Гена Жуков. Ну да ладно.» https://rostov-80-90.livejournal.com/?skip=50&tag=%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%B8%D1%81

И еще такое же: «К сожалению, политизированные и весело дурака-валявшие питерско-московские ребята, копавшие каждый год древности в Недвиговке, на контакты с „местными“ практически не шли и ни на кого, кроме нескольких человек, в нашем городе особо не повлияли.»

См. воспоминания о ней https://www.facebook.com/groups/1681230798826382/permalink/1794502034165924/

Тут не без контроверзы. Пишут, что руководство заповедника взяло курс на «развлекательность» в противоположность науке, что археологов тихой сапой вытесняют, и что за всем этим стоит сын ростовского олиграха.

Как пишет Н. Винокуров, «Полевая выездная археологическая практика проводится в соответствии с Государственным образовательным стандартом и является завершением первого года обучения студентов очного отделения исторического факультета МПГУ. Археологическая практика проводится на базе действующих археологических экспедиций, имеющих Открытый лист и Разрешение на право ведения научно-изыскательских работ. По действующим правым нормам археологические экспедиции, отряды и группы находятся под охраной государства. Центральные и местные органы исполнительной власти, органы местного самоуправления, предприятия, учреждения, организации и граждане должны оказывать помощь и содействие проведению археологических исследований.»

Она находилась всегда в паре километров от нас, на восточном конце Недвиговки. Сам начальник, Дэга, туда часто ходил, но почему-то никого из нас с собой не брал (еще один пример социального разделения). Он ловко разделял эти миры. Похоже, там была еще более теплая компания, судя по воспоминаниям ее постоянного участника, некоего Прибыловского. Он тоже отмечает отсутствие контакта с местным населением: «С ростовчанами мы особо не контактировали. Но с Чесноком приятельствовали (да и сейчас, когда он уже не директор „Танаиса“, тоже), с его замом Гугуевым были шапочно знакомы.

Друг нашей экспедиции (лет с 19-ти) – недвиговская барышня Оля Плохенко (Демина), она теперь заведует лабораторией биоразнообразия в НИИ биологии РГУ, а ее племянник Борька работает летом у нас. Оля проходит у нас под кодовым именем „Спина“, потому что на конкурсе, устроенном Лехой на День Археолога году в 80—82, ее спина была признана „лучшей спиной экспедиции“ (были и „лучший живот“ и что-то еще лучшее, но эти титулы достались другим девушкам).

С 1980-го или 81-го в нашей экспедиции 3—4 сезона работал ростовчанин Игорь Волков. Первый раз Игорь появился у нас еще старшеклассником, а потом поступил на истфак МГУ, окончил кафедру археологии, давно уже стал москвичом, но летом копает средневековые памятники в Азове и окрестностях.…

В древние времена мы были знакомы с ростовским студентом-археологом по кличке Нерон – нумизматом и изготовителем новоделов старинных монет. Кто-то мне говорил, что он погиб в автокастрофе, и довольно давно уже. Впрочем, знакомство с Нероном было шапочное. В танаисских поэтических пьянках мы не участвовали; с поэтами водку пьянствовал работавший в Танаисе наш друг – московский востоковед и археолог Дега, бывало приходивший к нам потом опохмеляться и рассказывавший, как очередной великий поэт кинул в неотдавшуюся ему девушку пишущей машинкой Чеснока:)). В Танаисе предпочитали водку, а у нас – красное сухое.»

Насчет водки он прав. Не помню, чтобы Дэга пил с поэтами, он относился к ним иронически. Интересно то, что Прибыловский видит Дэгу как «своего», а не руководителя соседней экспедиции.

Удивительно все было связано, узок был круг. Например, оказалось, что Прибыловский потом познакомился с одной из наших архитекторш: «стати, мы с ней могли бы познакомиться и в Недвиговке, поскольку она, как я потом случайно узнал, несколько сезонов работала в соседней с нами археологической экспедиции, в Танаисе. Там две экспедиции в одном хуторе: на одном конце Недвиговки наша Донская экспедиция копает палеолитическую стоянку „Каменная балка“, а на другом конце – ростовчане, москвичи и владимирцы раскапывают древнегреческий город Танаис. Хутор длинный, как колбаса, тянется вдоль железной дороги на три станции – примерно посерёдке между Ростовом и Таганрогом. Из Танаиса в нашу экспедицию часто приходил в гости наш друг, историк-востоковед Дега, пару раз – в сопровождении своего приятеля Сережи, специалиста по средневековой Корее. С последним я разговаривал, и он запомнился мне благодаря своим специфическим взглядам, для нашего круга необычным – тоже антисоветским, но одновременно антизападническим и антилиберальным. Уже в 90-е годы я познакомился в Москве с Сергеем Волковым, видным деятелем монархического движения, главным редактором газеты „Дворянский вестник“. Он оказался тем самым Сережей. Хоть и не с первого раза, но мы с удивлением и удовольствием вспомнили друг друга.»

Здесь мы не будем называть имена, так как это художественная версия записок, и такие конкретные детали несущественны. Особо любознательный читатель легко найдет все конкретные данные на интернете.

Он этом см. книгу, «Как я копал в Белизе».

Huanchako, произносится местными Уанчако, но будем называть его для простоты Хуанчако. В испанском не произносится начальное «h», но иногда, в словах индейского происхождения, делаются исключения. Так и так можно.

Местоположение основных пунктов показано на картах 1 и 2. На карте 1 показана внизу кружком Лима, а от нее идет стрелка на север до Трухийо (кружок на севере). Кружок пунктиром вверху – город Чиклайо. Ромбик справа между ними – горный город Кахамарка. И наконец, прямоугольник посередине между Лимой и Трухийо – горный город Уараз (Хуараз). На карте 2 показан машрут от центра Трухийо в центр Хуанчако.