Иван Чернышов - Есть только дорога…

Так, слово за слово, шаг за шагом, километр за километром, они приблизились к посёлку Аракуль. Пройдя мимо лающих собаками дворов, стройки большого коттеджа и крапивных зарослей на берег озера, они увидели большую гору.

– Вот он и есть Шихан.

– А те скалы наверху, они похоже высокие…

– Найдём дорогу?

– А куда денемся.

Итак, они пошагали по берегу озера. Озеро отражало голубое небо и августовские облака. Очень хотелось занырнуть в чистую воду после трассы, но Леший стеснялся предложить. Да и Лосик не предлагала. Лишь на большой поляне, где тропа отступала от берегов озера, они остановились умыться. Дальше тропа пошла в гору. Возле ручейка Леший предложил набрать воды, достал тару – две полуторалитровые пластиковые бутылки и флягу Лосика.

По мере карабканья в гору рюкзаки, казалось, наливались свинцом, а спины – потом. Пару раз останавливались на перекур: Леший хотел даже пообещать бросить курить, но постеснялся. Тем более, что никто из "ребят из снов" его в курении не упрекал.

Недалеко от скал к запаху соснового леса примешался запах костра, и появились звуки человека: стук топора, голоса людей, треск костра, удары по барабану.

– Добрый день, ребята, вы откуда?

– Пермь! Лысьва! Чусовой! Златоуст! Челябинск! Миасс! Екат! Первик! – раздались голоса.

– А Полину из Перми кто-нибудь знает?

– Полину из Перми? Да, они должны подъехать вечером. Так вы с ними? Располагайтесь тогда! Чай в котле. Мы там системы развешали на скале, там пока новички висят. Сходите, если интересно. Там Ромыч, скажете ему, что друзья Полинины.

Леший и Лосик сбросили рюкзаки, и пошли на скалы. Как раз недалеко от лагеря тропа забирала полого вверх к одному из останцев. А на гранитный "матрас" двухметровой высоты залезть не сложно…

– Ух-ты! Вот это вид!

– Мне они во сне снились. Точнее, вон те скалы справа. Волк показывал.

– Круто. Пошли, побегаем по скалам!

– Легко сказать, я высоты боюсь!

– Пойдём! Не бойся!

Лосик взяла Лешего за руку и поволокла налево и вверх. Потом она прыгала через расщелины с десятиметровыми пропастями под ними, и Леший вынужден был перебарывать свой страх. На удивление его обувь твёрдо держалась на граните, поэтому он довольно быстро осмелел. После серии прыжков Лосик уселась в каменную чашу, свесив ноги с пятидесятиметрового обрыва с видом на озеро и окрестные горы.

– Вон оттуда мы приехали! А вот там Кыштым! А там Снежинск! А где-то воон там Ёбург. Его и не видно отсюда.

– Ну дык, больше сотни километров.

– Тут, по прямой, километров девяносто.

Ветер заглушал их крики, но ребятам это не мешало. Леший был счастлив, по крайней мере, насколько он себе представлял. Именно здесь и сейчас он был в этом состоянии: "здесь и сейчас".

Тем временем у костра скалолазов кто-то включил музыку, над лесом пронеслись набившие оскомину звуки "Москоу нэва слипс" 90 90 DJ Smash – Moscow never sleeps. По этой песне, кстати, можно датировать происходящее с точностью до года. . Потом вдруг музыка стихла. Лешему стало интересно, что там. Он окликнул Лосика, и вдвоём побежали к костру.

– Полина привет! Ну и вид у вас! Евгений Иванович здароф, вы где так извалялись?

– Давайте мы отдохнём, потом отмоемся, а потом расскажем.

Манул и Полина были одеты одежду черного цвета, но рюкзаки были щедро перемазаны углём, как и их лица. "Проехались на товарняке с углём", – сразу подумал Леший, а Лосик просто кивнула. "Опять мысли мои читает?"

– О, Леший с Лосиком тут! Хорошо. Леший из Оленьих Ручьёв кстати, он не рассказывал?

– А мы там как-то Провал от камней чистили, – сказал один из ребят-альпинистов, – весной, как снег сошёл.

Слово за слово, а беседа получалась интересная. Ребята, которые здесь собрались – скалолазы и альпинисты, некоторые работают промальпами или в МЧС. Леший очень далёк от этого мира, он не особо вникал в термины "Дюльфер", "Жумар", "Бухта", "Блок" и т.д. Манула тут называли не иначе как "Евгений Иванович", но при этом на "Ты". "Интересно, – думал Леший, – чем он заслужил такое к себе обращение?" Лосик с Лешим подсели поближе к Манулу, и начали выспрашивать про дорогу.

– Мы трейнхопом ехали, на угле.

– "Поездопрыгом"? – посмеялся Леший

– Ну, так за бугром называют езду на грузовых поездах. И сели так весело на Керамике: состав с полувагонами, и не видно, что внутри. Мы полезли, типа на разведку, а там уголь, почти доверху. И поезд уже гудок даёт. Ну, решили мы, была не была. Полина поднималась, когда поезд уже ход набирал в сторону станции Сысерть 91 91 Не путать с городом Сысертью. . Когда время было "палево" проезжать, мы просто в уголь закопались. Теперь уголь везде. Мне пока пофиг, Полина отмываться на озеро побежала. До Уфалея ехали почти без остановок, только в Мраморском тормознули, встречку пропустить. А в Уфалее он встал, и как-то надолго. Мы перепрыгнули в состав на Маук, с платформами. Но он такой палевный, а мы такие "красивые". На Силаче он притормозил, на наше счастье. Мы спрыгнули на ходу на глазах у машиниста и помохи, и бегом-бегом на ручеёк, хотя бы лица отмывать. Ну и сюда дотопали пешочком.

Снова заиграл магнитофон, на сей раз какой-то рэп, который Лешему не был знаком. Леший сидел у костра рядом с Лосиком и Манулом, пожёвывая предложенный шашлык и прихлёбывая чаем из трав. Наступал вечер. Тень от Шихана уже накрыла собой озеро, лишь на Вишнёвых горах лес и склоны карьера горели оранжевым огнём заката. Затих ветер. Поднялись со скал скалолазы, теперь они шли мимо ребят, увешанные верьём и снарягой. По тропинке с озера поднимались несколько девушек, среди которых шла Полина, уже отмывшаяся и переодетая. Лосик поднялась от костра и кинулась обниматься к Полине.

"Такие разные и интересные эти барышни. Одна кареглазая, с длинной косой тёмных волос и смугло-загорелой кожей, другая – водопад светлых волос, низенькое коренастое тело, светлая кожа и голубые глаза. Одна женственна до невозможности, другая – пацанка. Обе они, как две половинки одного целого, как два склона Уральских гор. Одна – склон западный, другая – восточный…", – думал Леший, глядя на Лосика и Полину, топающих в обнимку к костру.

– А можно попросить хозяина гитары поиграть? – спросил один из скалолазов

– Смотря что, – ответствовал Леший.

– У нас тут много игрецов, а инструмент никто не взял.

– Тогда можно устроить круг, только аккуратней у костра, – Леший расчехлил гитару и понеслось.

Сначала инструмент достался дядьке лет сорока, который спел песню про костёр и того, кто свой огонь сберёг, но никого не согрел, а другой, напротив, всё спалил, "но в этот час стало всем теплей…" 92 92 Машина времени – костёр.

Потом инструмент взяла Полина. Лосик сидела с ней рядом, завернувшись в спальник. Их песня была ответом на первую. Эту песню знал и Леший, в прошлом году он под неё танцевал медляк с незнакомой девушкой на концерте "Люмена" в "ПэВэ":