Марина Вишнякова - Острова. Семьдесят рассказов о хорошем

Так бы чувствовали все – кроме греков. Греки – ребята простые. В их сигнальной системе улыбка – это улыбка. И раз ты ему улыбнулся, то все хорошо. Вопрос исчерпан.

Поэтому наш адвокат и его приятели быстро нашли нам место рядом с собой и пододвинули стулья.

Через некоторое время, поняв, что никакой работы точно не будет – ни сегодня, ни завтра, ни вообще во время этого нашего приезда, специально и задолго спланированного ровно для того, чтобы решить важные вопросы – мы пили кофе в компании греков, сразу и с удовольствием принявших нас в свою компанию.

Греки обсуждали несправедливость бытия, нахальные требования немцев и Евросоюза вернуть, наконец, долги – или хотя бы накопившиеся проценты по взятым деньгам. Забастовка была связана то ли с тем, что правительство неаккуратно что-то пообещало в ЕС, то ли с тем, что оно уже какие-то социальные блага (коих в Греции было немало) урезало. Тут мы толком не поняли, потому что при попытке задать этот вопрос наши внезапно обретенные приятели начинали нам отвечать все одновременно, пытаясь перекричать друг друга.

В общем, это было что-то на вечную тему «как побудить рядового грека работать немного больше, чем он привык».

– Ребята, – сказали мы устало, – но ведь вы и на самом деле сидите тут, не работаете, а трындите с друзьями, попивая кофе. В будний день! Когда могли бы заработать те самые деньги, по поводу отсутствия которых тут хором скорбите!

– Вы поймите, – сказали нам греки – у нас просто философия другая: зачем нам нужна такая работа, если мы утром не можем спокойно выпить кофе с друзьями и потрындеть?!

Прошло более десяти лет нашей жизни на Острове…Документы мы в тот приезд не оформили, приезжали еще раз – заранее узнав график забастовок. Потом прониклись разными другими «греческими особенностями», научившись лавировать между «надо» и «да и фиг с ним!».

И, знаете, нам очень нравится эта греческая философия. Она – человеколюбивая. С приоритетом отношений над функцией. В Москве, конечно, нелегко жить, придерживаясь греческих установок.

Поэтому серую волчью шкуру «эффективного московского менеджера» мы аккуратно храним на гвоздике возле пограничного контроля в аэропорту – снимая ее при вылете и надевая назад при прилете.

Но если работа не позволяет вам утром спокойно выпить кофе с приятелями и поболтать о мироздании – зачем она вам? Ведь, повторяя популярный мем, еще никто перед смертью не вздохнул, огорченно: «Эх! Надо было больше времени проводить в офисе!»

‘Αυριω – вообще говоря, означает «завтра». Означало бы. В любой культуре, кроме нашей островной. А на Корфу смысл этого слова, по образному сравнению Джеральда Даррела, мог бы свести с ума Альберта Эйнштейна. Потому что ни в одном другом слове не заложено столько относительности.

Если вы находитесь в России, США, Великобритании, Норвегии, Новой Зеландии – да где угодно еще – обещание что-то сделать для вас «завтра» будет означать лишь тот факт, что вам можно на следующий день ожидать выполнения обещанного. Вероятность выполнения обещанного зависит от конкретной страны и от персоны обещавшего, но всегда выше нуля и связана с датой, к которой привязано ваше «завтра». Говорят, что в России обещанного три года ждут, но чаще все же завтра – это завтра. А завтра – это непосредственно следующий день по отношению к текущей дате.

На острове завтра – это не обозначение срока, это не дата, и даже не время. Это понятие, которое означает «не сейчас».

В отличие от «завтра» – у которого понятны границы, «не сейчас» имеет гораздо более широкий охват. Собственно, это весь диапазон – от «через минуту» до «никогда».

Островитяне сами смеются над своим «аврио» – и между соседями это слово вне шуточного контекста считается почти аналогом «пошелнафик». Поэтому, когда греки между собой договариваются о сроке выполнения какого-то обещания, они называют день недели. Если сегодня вторник (трити), а вам пообещали, что дело будет выполнено в среду (тетарти), то шансы получить желаемое у вас высоки. Но если во вторник вам сказали, что дело будет сделано «аврио», то шансы становятся неопределенными. Для островитян «аврио» – это квантовое понятие. То есть, срок этот может быть любым (как я писала выше: от «через минуту» до «никогда»), и суть его станет ясна только тогда, когда обещанное состоится. Или не состоится. Как с пресловутым котом Шредингера [4] Кот Шредингера – мысленный эксперимент, предложенный австрийским физиком-теоретиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шрёдингером , которым он хотел показать неполноту квантовой механики при переходе от субатомных систем к макроскопическим. – и живым, и мертвым в любой момент времени, пока наблюдатель не заглянет в коробку с ним. Подобно переживающему за судьбу кота приятелю экспериментатора, вы можете каждую минуту, час, день, месяц или год напоминать пообещавшему про «аврио» – и получать клятвенное заверение, что как только оно, «аврио», наступит, так и ага. А «аврио» не наступит никогда, потому что в любой момент времени, когда вы о нем напоминаете, оно всегда в будущем и никогда в настоящем, что ясно любому дураку, кроме вас. Если вы устанете и перестанете напоминать, то для вас выполнение обещанного снова станет равновероятным по отношению к не выполнению. Если же будете продолжать клевать островитянина в мозг, то ничего не изменится, так как истинная вероятность выполнения зависит не от вас, а от пообещавшего все исполнить в загадочном «аврио». Короче, вы не можете повлиять на «аврио» так же, как наблюдатель не может повлиять на судьбу кота. Ни кот, ни его коробка, ни пропускная способность зеркала для фотона из этого эксперимента никак не зависят от наблюдателя. А потому и результат в каждый момент времени ДО факта наблюдения будет с равной вероятностью и положительным, и отрицательным.

В этом есть какая-то глубинная суть ментальности островитян, не поняв которую, на острове будет очень некомфортно выжить вне туристического контура. Тот же Евросоюз явным образом с упорством, достойным лучшего применения, расшибается о греческое «аврио», когда речь идет о возврате Грецией долга в общую копилку.

Неопределенности ситуации со сроками добавляет еще особенность внутреннего понимания календаря. Островитяне не живут в парадигме месяцев. Их внутренний календарь настроен на сезоны. И этих сезонов два: летний туристический и зимний «местный». В принципе, тут даже не особо часто говорят «лето» или «зима». Не говоря уж о весне или осени. Тут говорят «начало сезона» и «конец сезона». Можно задать вопрос: когда в этом году начнется сезон? Или: когда в прошлом году ты сезон закончил?