Владимир Аникин - ZEMA

Жили они в доме, который Иван построил пятнадцать лет назад, точнее, пристроил к старому срубу, помнящему еще его прадеда и прабабку, новый компактный кирпичный дом. Когда-то давно дед, будучи молодым и успешным директором местной МТС, получил назначение в Госплан СССР. Семья переехала в Москву, в Медведково, а старый дом превратился в подмосковную дачу, где Иван провел в детстве не одно чудное лето, колеся на велосипеде по окрестностям, гоняя в футбол с мальчишками и пропадая с удочками на местных карьерах. Дед рано умер и поддерживать дачу в более-менее приемлемом состоянии стал уже отец Ивана. Новый дом встал на фундамент, залитый когда-то своими силами, в основном руками отца с дядей, Иван же подростком помогал им в силу своих возможностей.

Потом наступили «лихие девяностые», многие бывшие госслужащие перебивались, как могли, но отец сумел объединить нескольких подчиненных-единомышленников по своему отделу в НИИ и создал небольшую научно-производственную фирму, просуществовавшую десять лет. По тем временам это был солидный срок, и здесь надо отдать должное отцу: несмотря на отсутствие навыков бизнесмена, благодаря его усилиям и идеям фирма держалась на плаву, обеспечивая куском хлеба с маслом своих сотрудников. Но не более того.

Так что, когда у Ивана появились первые серьезные деньги, он стал их тратить, в том числе и на возрождение старой дачи ─ фамильной усадьбы, как он ее называл. Он любил в теплое время года иногда переходить из нового дома в старый сруб, как бы переносясь в прошлое, в свое детство, когда он бывал здесь мальчишкой.

В пустынном и заброшенном теперь старом доме раньше раздавались голоса, топилась печка, на которой поспевал сваренный прабабушкой Ульяной пахучий борщ. Иван любил ложиться на видавший виды диван в гостиной и смотреть в окно, вверх, вдаль сквозь кроны больших старых берез. Их очертания он помнил с детства. Любил погружаться в приятные воспоминания прошлого, когда кажется, что вот-вот в комнату зайдет дед или мама крикнет с терраски, что за ним зашли мальчишки.

А еще, переходя в старый дом из существующей реальности, Иван постоянно вспоминал разные житейские сценки с участием взрослых, их разговоры. Одним словом, он так до конца и не объяснил себе эту потребность регулярно появляться в старом доме, ходил туда заряжаться положительной энергией родового гнезда, накопленной с прошлых времен, когда пятьдесят лет назад в доме размеренно текла деревенская жизнь.

Элен пришла в этот дом, когда Иван только что развелся с женой, точнее, она подала на развод, потом, возможно, пожалев об этом. Хотя формально была права, поводов для развода Иван давал достаточно, и, несмотря на то что у них рос замечательный сын Вовка, как только он пошел в школу, они расстались. Кто больше виноват и какую роль в их разводе сыграла мать жены, перебравшаяся к ним жить из провинции и помогать нянчить внука, сейчас уже и не разберешь, хотя, конечно же, Иван. Одним словом, что сделано, то сделано.

Так-то люди они были хорошие, целеустремленные, впрочем, как и большинство провинциалов, которые приняли решение изменить свою жизнь и отправиться в столицу. А ведь многие плывут по течению, не принимая никаких решений. Со временем он стал считать, что именно те немногие, которые готовы бросить вызов судьбе, готовы сами прокладывать свой путь, отправляясь из провинции покорять столицы, создают здоровую движущую силу в обществе. Поэтому Ивана коробило столичное словечко «понаехали», и он брезгливо избегал подобных разговоров в среде москвичей-сверстников.

Иван уважал бывшую супругу по нескольким причинам. Во-первых, это мать его сына, во-вторых, она сильная незаурядная личность, а в-третьих, она всего добилась сама. Два сильных характера, оба лидеры, в этом тоже заключалась одна из причин их развода. В общении с сыном его никто не ограничивал. И еще: Иван навсегда сохранил в памяти теплые воспоминания об их счастливых днях, которых было пусть и немного, но они были.

Так вот, Элен была вначале для Ивана одной из многих привлекательных девушек из социальной сети, с которыми он с удовольствием знакомился, выкраивая для этого немного времени. Переписка с ней с самого начала показалась ему отличающейся от других, а когда он узнал, что среди миллионов подписчиков сети он каким-то чудесным образом общается с девушкой, родившейся и выросшей в том же подмосковном поселке, где находилась их дача, удивлению его не было предела. Вот вам и теория вероятностей – один такой вариант на миллион. Это же надо, когда-то они, будучи детьми, могли стоять в одной очереди за молоком в поселковом сельпо, держа в руках знакомые всем с детства молочные бидоны, да и на железнодорожной платформе могли не раз встречаться.

Станция, а точнее вокзал – это вообще достопримечательность поселка. Здание построил в 1910 году тогда еще совсем молодой архитектор А.В. Щусев. Это была его дипломная работа. Только потом он стал знаменит, и в Москве найдется немало его произведений, самыми известными из которых стали здание НКВД на Лубянке, мавзолей Ленина, станция метро «Комсомольская» и Большой Москворецкий мост.

Одним словом, Иван так заинтересовался, что стал форсировать встречу с ней, благо, Элен не возражала выйти за рамки ни к чему не обязывающей переписки. А где еще им встречаться, как не в Софьино, где прошло их детство, а Элен жила там до сих пор? И когда потом Иван узнал, что сына Элен зовут так же, как его сына, ее сестру так же, как и его родную сестру, а их взгляды совпадают практически на все, чего ни коснись, он перестал удивляться. Потом, иногда вспоминая, как Элен осталась в его доме в первый же день их настоящего живого знакомства, Иван улыбался сам себе.

Через пару недель он перевез свои вещи и библиотеку из Москвы, чуть раньше из одного конца поселка в другой проследовали вещи Элен и ее пятилетнего сына. Она ушла от мужа, приняв решение в один вечер.

В итоге на излете третьего десятка у Ивана началась новая и совсем другая жизнь. Вот так, спустя пятьдесят лет после переезда семьи в Москву, старший правнук основателя усадьбы вернулся к истокам, переехав добровольно в область. Причем он порывался сделать этот шаг и раньше, когда построил дом. Но столичные спутницы жизни утверждали, что образование детям лучше получать в продвинутых московских школах, а не в провинции (из которой они приехали сами), что в сельские поликлиники невозможно войти и так далее по списку. Конечно, доля правды в этих рассуждениях была.

Иван же всегда считал, что успехи в жизни зависят исключительно от устремлений конкретной личности и желания чего-то добиться самого человека. От того, как с ребенком общаются родители здесь и сейчас, от воспитания, от уровня образования окружающих, от целей, которые учат ставят перед собой старшие члены семьи и в конце концов от того, какая библиотека собрана в семье (если она собрана, конечно). Теперь, обретя единомышленницу, которая ни за какие деньги не согласилась бы переехать в бурлящий мегаполис, Иван наслаждался жизнью, налаживая новый быт в своем доме. А в Москву он теперь ездил только на работу и по выходным к сыну, тратя на дорогу даже меньше времени, чем иные городские жители, стоящие утром и вечером в нескончаемых пробках.