Ольга Дия - Индия

Гоша совсем недавно приехала в Ришикеш и, конечно, не обязана была знать, что в столице йогов – два «Никетана». Зато это знал темноволосый худощавый садху (или странствующий монах) в белых одеждах, который стал случайным (как мне тогда показалось) свидетелем моего разговора с охранником. Садху медленно приблизился ко мне и со сладкой улыбкой предложил свою помощь. Вид у него был чересчур экзотичный для неряшливого ашрама, что меня сразу насторожило, но выбора не было, и я с благодарностью приняла его предложение проводить меня в Пармат Никетан. Мы шли очень медленно: садху пытался как можно быстрее донести до меня ценнейшую информацию о том, что в пещере над Гангой живет его Гуру. Он медитирует уже много лет, и у учителя множество последователей в Индии и за ее пределами. Однако несмотря на глубокое погружение в медитацию, у гуру имеется сайт в интернете, который, как заметил садху, постоянно обновляется (не иначе как по волшебству). И теперь кульминация: его учитель очень хочет навестить своих поклонников в Америке, и у меня есть священное право поддержать мудреца десятком-другим долларов, переведенных на счет Гуру! При этом парень в белом посмотрел на меня сквозь стекла недешевых очков так пронзительно, что я чуть было не прониклась. Слава Богу, в этот момент мы подошли к великолепному Ашраму, напротив которого, возвышалась величественная фигура самого Шивы. Теперь даже без указаний провожатого, который пытался уж было отвести меня к реке, я знала – это Пармат Никетан. Ноги сами понесли меня к светлой арке, ведущей в прекрасный сад. Ушлый садху проскочил вперед и сделал вид, что просит для нас разрешения войти. Это выглядело уж слишком комично: по аллеям спокойно гуляли обычные туристы, и озорно улыбались индийские дети.

Я без труда узнала про курс – он должен был начаться всего на день позже даты, заявленной в расписании. Мою фамилию нашли в списке участников и любезно предложили переехать чуть раньше, если мне так удобнее. Сразу стало легко, тихо и приветливо на душе. Белый садху зачем-то добыл для меня адрес электронной почты ашрама. Я с улыбкой полной удивления, поблагодарила спутника за ненужные старания и пошла дальше.

Лжесанньясин 10 10 Cанньясин – монах, отказавшийся от мирской жизни и погони за материальными благами. все еще семенил за мной, продолжая рассказывать про масштаб влияния своего гуру на умы людей, как вдруг, раздался громкий смех, и звучный голос с задорным украинским акцентом произнес:

– Ты где этого черта подцепила?

Двое ребят славянской внешности смотрели на меня в явном недоумении.

Тем временем, «черт» даже снял очки, чтобы церемонно поздороваться с каждым из них, а потом его как будто куда-то сдуло… ветреный был вечер.

Ребята оказались не обычными путешественниками. Слава – высокий худой парень из Москвы с добрыми озорными глазами, несмотря на туристическое одеяние уже 2 года жил в небольшом монастыре, в аскетичной келье – ну очень напоминающей камеру Алькатраса, даже несмотря на наличие в ней ноутбука и дорогого печенья, которым он щедро угощал гостей, решившихся навестить его «дома». Если визитеры надумывали прийти рано утром, они не находили Славу, но не потому, что его не было на месте – просто никому не под силу было нарушить глубину его медитаций. Позже, правда, я не раз заставала Славика почти перед обедом уже в другой медитации, сопровождаемой мерным сопением, но все же, стоит отдать должное – это было уже после священного сидения на рассвете. Ну, устал человек – всякое бывает. А еще у Славы было отличное чувство юмора.

Узнав его получше, мышцам живота не стало пощады: смеялись, мы до боли, но никто не жаловался.

Влад – тот самый весельчак с певучим украинским говором, удивил меня не меньше. В 19 лет Влад юнгой зашел на корабль в родной Украине – а вышел в Испании. На паром он уже не вернулся: остался в Гранаде. Командующий отплывавшим в суматохе судном не стал разбираться с тем, куда запропастился молодой моряк, посчитав, что он где-то на борту. Так Владик начал свою заморскую жизнь. С детства он прекрасно рисовал, особенно нигде этому не учась. Начал писать портреты – отдавал очень дешево: по 5—6 евро за картину. Ему хватало на обед или ужин – а о завтраке он уже и не думал. Так прошло несколько лет. Снимал комнату с такими же творческими иммигрантами, рисовал, занимался йогой. Потом встретил женщину старше себя – любовь или чувство благодарности… В итоге они прожили вместе почти десять лет. В Ришикеш Влад приехал уже гражданином Испании.

И тут он увидел картину, которая не позволила ему уехать, даже когда его испанские друзья вернулись на Родину. Если подойти к лестнице, ведущей под мост Рам Джула, и сесть на третью ступеньку, открывается бесподобный вид – можно действительно утонуть в явившейся взгляду перспективе – в той бесконечности изгибов моста, реки, гор! Влад взял лист бумаги и уже месяц не выпускал его из рук. Когда я спросила его, надолго ли он в Ришикеше, он честно сказал: «Пока не домалюю». Так, сидящим за рисованием под мостом, его и застал Славик. Они стали приятелями, а позже повстречалась им я. Так мы и дружили: новоиспеченный монах, новоиспеченный испанец и новоиспеченный йог.

Мы общались, как дети в пионерском лагере – для нас не существовало ограничений пола, я никогда не чувствовала и намека на влечение со стороны ребят. Нам просто было невероятно весело! Мы купались в Ганге почти без одежды (несмотря на уверения, что нас закидают камнями), делились едой и впечатлениями, ходили в горы и на водопады.

А в тот знаменательный вечер, когда суетливый садху подвел меня к новым друзьям, мы не переставали петь, любоваться светлячками и наслаждаться ощущением тепла, ставшего за считанные часы для меня родным, Ришикеша.

Проснувшись под душевное щебетание птиц и открыв глаза, я улыбнулась самой счастливой улыбкой: я застала рассвет. Город йогов просыпается рано – в 6 утра жизнь на мосту Рам Джула уже кипела, как и вода в бурлящей Ганге, через которую я поспешила перебраться, все же улучив минутку понаблюдать за ней, усевшись среди пушистых макак. Затем поспешила купить коврик для моего первого занятия йогой в Ришикеше. Признаюсь, еще вчера я приняла решение все же сходить на занятие в спартанский Вед Никетан и испытать на себе настоящую индийскую йогу.

Зал был полон, а мраморный пол – холоден. Инструктор заботливо предложил взять нам дополнительные коврики и постелить под свои. Юный индус доходчиво объяснял особенности динамического комплекса Сурья Намаскар (приветствие солнцу), а в центре зала другой молодой йог отлично выполнял асаны, наглядно демонстрируя слова напарника. Говорящий следил за всем залом, периодически поправляя закостенелые утренние тела посетителей. Форма подачи была прекрасна, но сами асаны крайне просты. Во мне нарастало удивление: все же люди, приехавшие в столицу йоги, наверняка могут выполнять намного более сложные асаны, чем поза верблюда, но позже я поняла смысл – он как раз в этой простоте!