Анастасия Ковалева - 130 дней в пути

Я зашла в зал. Все стены увешаны картинами, из мебели – два кресла, на которых никто не сидит, расписанный стол и компьютер. Посреди комнаты бегает ребенок. Вместо манежа дверь прикрывается огромной тяжелой картиной. Костя принес мне чай, воду и халву, которую я не ела. Но меня никто не упрашивал. Я была предоставлена сама себе.

Хозяин сидит на полу и рассылает музыку и картинки «вконтакте», не обращая на меня никакого внимания. Играет с ребенком. Девочка – просто чудо. Все знают, как я не люблю детей, но даже я влюбилась в этого ребенка. Отец ее воспитывает: не говорит нельзя, не ругает и не запрещает, а просто убирает незаметно то, что трогать не надо, или отвлекает внимание. Учит повторять слова. Девочке полтора года. Очень умная. Смотрит на меня, а взгляд такой, что аж страшно – все понимает… И совсем не ребенок будто. Не капризничает, не достает и не манипулирует. Игрушек нет – играет, засовывая банку с краской в трубку от рулона бумаги. Сидит спокойно, не плачет, не достает родителей, И соображает. Я не умею разговаривать с детьми, попробовала, так она на меня как на дуру посмотрела, сразу так неловко стало. Попыталась завязать разговор с Костей:

–А кто пишет все эти картины?

–Я.

–А ты увлекаешься восточными религиями?

–Увлекался.

–А сейчас?

–Мне нравится и западная философия, например, я обожаю Ницше, «так говорил Заратустра».

Пришел еще один друг – принес молоко. Костя надбавил ему 10 рублей за доставку. Скоро пришли парень с девушкой. Долго не раздевались. Похожи на семейную пару. Я осмелела и чтобы хоть с кем-то пообщаться, спросила:

–Вы здесь надолго?

Девушка в сапогах ответила:

–Я мать этого ребенка!

Я пожелала себе провалиться в Омск. И никогда оттуда не вылезать.

Супруги ушли в другую комнату, а друг семьи взял гитару и стал петь – не всегда попадая в ноты, но очень приятно и душевно. Цоя, Апостола Андрея… Я сидела и расслаблялась, больше не лезла с разговорами. Это дом, где все счастливы. Счастливая пара никогда не ссорится, совершенно счастливый ребенок растет, никто не запрещает приходить и оставаться. Все так гармонично, никто никому не мешает, никто не чувствует себя лишним.

Уложили меня спать в комнате с кроватью. Сначала я думала, что в квартире одна большая комната. Когда шла мыть руки, в дверях запуталась, думала еще две справа. А отвели меня вообще в четвертую, слева, и это не предел. Сами же спят в зале на коврике для йоги. Все пошли курить на балкон. Костя говорил о своих идеях для психоделических картин, жена и друг поддерживали, вносили свои идеи.

Все вышли, мне принесли одеяло, подушку и даже обогреватель. Обстановка в этой комнате еще более необычная: помимо картин здесь было множество диковинных вещиц. У кровати вместо ночника стоял прибор для просмотра пленки. На книжной полке – Кастанеда. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз.

Я прошла в кухню. Кухня была шикарной: барная стойка посередине, бокалы, хотя алкоголя не наблюдалось и близко. Я хотела есть, но в холодильник заглянуть не дерзнула. Хотела налить чай, но шариться по шкафам в поисках чашки и чайника тоже не стала. Тихонько пустила тонкую струю воды из крана.

Утром я собралась и тихо, пока все спали, ушла. Открыв дверь, я обнаружила, что мои вещи собрали и свалили у двери в кучу. При этом сумка с ноутом была выпотрошена. Тетради, которые были в ней, лежали отдельно. Резинка на блокноте снята. Я хотела разбудить хозяев, чтобы попрощаться, но они спали очень крепко.

Закрыть дверь было тяжело. Тяжело морально. Я как будто прощалась с лучшим местом в жизни. Понимаю, что сюда я больше никогда не попаду. Здесь мне спокойно, уютно, радостно. Хорошо. Я бы мечтала жить в таком доме.

Выхожу во двор – стоят крутые машины. Чтобы выйти со двора, надо открыть решетку. Похоже, тут живут зажиточные люди. Понимаю, насколько нелепо смотрюсь в этой обстановке я – потрепанный путешественник с гигантским брезентовым рюкзаком.

Я мысленно пожелала счастья этой семье и пошла к остановке.

На вокзал пришла вместе с поездом. Села – мое место было верхним, пришлось сидеть рядом с двумя гастарбайтерами.

Проводницы долго не было. Я уже забеспокоилась, оглянулась – идет. Девушка сообщила гостям из Азии, что они не имеют права брать матрасы без белья и прочла лекцию о туалете. В нашем поезде установлен биотуалет (надо же, какой прогресс!), но люди постоянно кидают туда бумагу и чайные пакетики. Предупредила: если забьете туалет – все, что внутри, пойдет в вагон.

Я пошла за стаканом. Проводница, протягивая стакан, произнесла:

–Чай кофе, план?

Предлагать покурить план в поезде – да, я недооценила оптимизацию сервиса. Видя мое удивление и замешательство, проводница поняла, что шутка сработала, и добавила: у нас на каждого посетителя план…

Забралась наверх. Так болтовня на непонятном языке не так мешает.

Проснулась в 9 вечера по местному. Я еду уже 14 часов, впереди еще 6.

Чувствую, что не могу пошевелиться. Оказалось, пока я спала, гастарбайтеры завалили меня тюками с бельем, матрасами и сумками. Удалось ногами скинуть груз на пол.

Оба нижних места были свободны. Соседка переместилась вниз, а я постеснялась и осталась наверху. Веселые гастарбайтеры с радостью облепили освободившееся место, как воробьи – жердочку.

Подъезжаем к городу: проводница собирает стаканы. Вижу, что мой стакан использовали как мусорку – он набит чайными пакетиками. Хорошо хоть не нассали туда. Стакан напротив был вообще разбит. С меня потребовали ложку, которую я положила на столик перед тем как лечь спать. Ложки нигде не было. Мне и в голову не могло прийти, что чурки могут ее присвоить. А отвечать – мне.

Пытаюсь вытащить сумку с ноутбуком, которую завалили тяжелыми чемоданами на третьей полке. Убрать свои вещи никто не подумал, не говоря о том чтобы мне помочь. Ручка осталась у меня в руке, сумка – на полке.

Слезла с поезда раньше, чем нужно. Ночь, луна, тишина и минусовая температура – лучше, чем вагон наглых вонючих людишек. Главное – сбежать от зазывал-таксистов.

Два дня я провела в гостях у Ани и Жени – пары попутчиков, которые везли меня из Екатеринбурга. Погуляли по Ангарску. Они меня все это время кормили, развлекали и предоставляли теплую постель, ванну и компьютер. В день собеседования они подбросили меня до берега Байкала – час на машине.

С работой не срослось: у меня явно не получалось работать с людьми, отвечать требованиям отеля, а зарплата была неприлично низкой даже для Омска. Уже через две недели меня уволили. Единственным плюсом было знакомство с местным поваром, который стал мне почти другом. Я переехала в Иркутск, где попыталась свести концы с концами еще месяц. Нашла 90-летнюю бабку, которая по здоровью еще меня переплюнет. Бесплатно с ней сутками сидела, кормила и терпела капризы ее родственников. За это получала еду и проживание. Но и здесь мне сообщили, что я не справляюсь с обязанностями, и я рванула в Москву. Вещей было много, а ездить с брезентовым мешком автостопом – невозможно. Я одолжила рюкзак у знакомой автостопщицы, нашла по интернету водителя, который обещал довезти до самой Москвы, и поехала.