Владимир Обручев - В дебрях Центральной Азии

К счастью старшина оказался сговорчивым. Узнав, что мы живем в селе Астана, он отправил нас к старшине этого села, который знал о работах и видел уже всех нас, посещая нашу квартиру. У него дело быстро уладилось. Оказалось, что поля в развалинах Идыкут-шари принадлежат частью жителям селения Кара- ходжа, которые еще ничего не знали об экспедиции - случилось это в начале наших раскопок. Старшина, конечно, отпустил нас домой.

Во время пребывания в селении Астана я узнал из разговоров с таранчами, что они применяют очень оригинальный способ получения воды, необходимой для орошения полей в сухом и жарком климате впадины, где дожди очень редки и без полива ни хлеба, ни овощи, ни сады расти не могут. Таранчи проводят длинные галлереи, которые начинаются в виде канавы в том месте, где хотят разделать поля и сады, затем, постепенно углубляясь, становятся подземными, т. е. штольнями, и, подвигаясь все дальше на север и соблюдая только небольшой уклон, необходимый для тока воды, наконец достигают в толще рыхлых наносов, составляющих почву впадины, водоносного слоя; из него вода по штольне и канаве вытекает и орошает поля. Эти штольни называют кярыз, длина их достигает 2-3 верст и больше. Проведение их представляет большой труд, так что его предпринимают силами целого селения. Работу ведут посредством простейших шахт, углубляемых на известном расстоянии друг от друга до уровня будущей штольни, а затем из каждой шахты проводят участки штольни в обе стороны, вверх и вниз, навстречу с такими же штольнями из соседних шахт. Ввиду дороговизны леса, необходимого для крепления шахт и штолен, обходятся минимальным количеством его, и кяризы почти на всем протяжении ничем не креплены. Поэтому в них нередко случаются обвалы, кярызы требуют надзора и частого ремонта, но зато дают возможность увеличивать посевную площадь за счет пустыни.

По словам таранчей, в этой впадине дожди так редки, что они привыкли говорить: «у нас дождь бывает один раз в десять лет». Они считают даже, что дождь приносит вред, так как после дождя на винограде и хлебах появляется плесень, что уменьшает урожай. Но еще вреднее горячие ветры, которые в июле и августе дуют с юга из пустынных гор Чол-таг и Курук-таг. А весной и осенью неприятны ураганы, которые приносят много песка. Судя по этим рассказам, можно думать, что песчаные горы Кум-таг, замыкающие впадину с востока, созданы этими ветрами.

Мы сами наблюдали еще одно явление, которое характеризует эту впадину. Это пыльные туманы, которые случились несколько раз в июне и июле. При полном затишье воздух наполнялся мельчайшей пылью, настолько густой, что даже близкие горы Булуек-таг, верстах в двух-трех от нас, не были видны, а солнце светило так тускло, что можно было смотреть на него, не щуря глаз. Эта пыль поглощала столь много солнечного тепла, что в пыльные дни вместо обычной жары чувствовалась прохлада.

В общем же климат этой впадины нам всем не понравился: ночью мы плохо спали из-за духоты, а дневному отдыху мешали бесчисленные мухи. У секретаря все тело покрылось сыпью и сильно чесалось. Профессор уверял, что даже в Африке, где он вел раскопки в долине реки Нила у пирамид Египта, не было так жарко. Он называл впадину: ушасно адски яма.

Но у него и секретаря была интересная и спокойная работа, а мы с Лобсыном занимались раскапыванием мусора и в особенности просеиванием его, отчего поднималась едкая известковая пыль. Это нам скоро надоело, тем более, что попадались все те же предметы, потерявшие интерес новизны.

Поэтому, когда в конце июля приблизился срок окончания нашего договора, я заявил профессору, что нам пора кончать работу, чтобы вернуться в Чугучак для снаряжения каравана. Он ответил, что раскопки для него так интересны, что он хочет пробыть здесь до сентября или даже октября. Он уговаривал нас остаться, обещая увеличить нам вознаграждение. Но нам было бы слишком невыгодно отказаться от торгового каравана из-за тяжелой работы по раскопкам, и мы не согласились. Профессор настаивал, даже грозил, что пожалуется люк-чунскому князю и турфанскому амбаню на то, что мы оставляем его до окончания работ без переводчика, несмотря на договор. Мне пришлось напомнить ему, что договор мы заключили только на определенный срок, который на днях кончается, что мы выполнили больше, чем было обусловлено, так как все время занимались раскопками, заменяя рабочих, что вовсе не входило в наши обязанности. В заключение я заявил, что в день окончания договора мы прямо поедем домой отсюда и этим делаем большую уступку ему, так как в этот день мы по договору должны были быть довезены экспедицией обратно в Чугучак. Тогда он уступил, но попросил найти ему двух рабочих и показать им, как мы ведем раскопки.

Это было не трудно. Таранчи были свободны от полевых работ. Первый урожай на полях (пшеница) был уже убран, а второй (кунжут, гаолян) еще не поспел. Я нашел двух таранчей, и мы за два дня обучили их ведению раскопок. Но так как профессор не был уверен, что они будут сдавать ему все найденное, особенно монеты и металлические вещицы, ему пришлось прикомандировать к ним для надзора секретаря. Он отомстил нам тем, что при расчете уплатил только жалованье за все время, согласно договору, и прибавку за раскопки, но не оплатил нам обратный проезд в Чугучак, ссылаясь на то, что в договоре об этом ничего не было сказано отдельно. Но мы были рады расстаться с немцами, с тяжелой работой и с жарким климатом впадины. На полученные деньги мы купили пару хороших лошадей с седлами и поехали налегке, делая по 50 верст в день в среднем, ночуя на постоялых дворах, чтобы получать хороший корм для лошадей и не заботиться ночью об их пастьбе и о своей пище. Поэтому мы ехали несколько дольше, чем с немцами на сменных лошадях, но 20 августа были уже дома, а в начале сентября отправились со своим караваном по Монголии.

Вернулись мы только во второй половине ноября и узнали, что профессор прибыл в конце октября в Чугучак и привез пять телег с сокровищами, добытыми в развалинах. С таким грузом он ехал, конечно, на долгих, а не на сменных лошадях и довольно медленно. Консулу он нажаловался на нас и заявил, что мы его бросили и вообще плохо обслуживали. Впрочем я побывал у консула тотчас по приезде в Чугучак и рассказал ему обо всем, так что тот был осведомлен и заставил профессора заплатить деньги за обратный проезд в Чугучак, выполненный нами на свой счет.

Это наше третье путешествие дало нам обоим мало заработка, но зато мы имели возможность видеть новые интересные места, познакомиться с таранчами и их жизнью и узнать, что можно найти в развалинах древних городов. Это пригодилось нам в дальнейшем: я научился снимать планы зданий снаружи и внутри и вести раскопки почвы их тонкими слоями с тщательным просмотром всего извлеченного из каждого слоя, его упаковке и. регистрации.