Тур Хейердал - Мальдивская загадка

На заре меня разбудил заманчивый запах чая и свежих лепешек. Я сел и увидел, что за окнами снова собрались зрители. Собрались снова - или простояли там всю ночь? Кое-как надев штаны, я дал понять, что мне необходимо посетить одно местечко. Через узкую дверь меня провели в защищенный высокой оградой от посторонних взоров маленький сад, где зрели помидоры невиданной величины, и вооружили лапчатым ломом. Сообразив, в чем дело, я выдолбил глубокую ямку ^одноразовое персональное отхожее место. Неудивительно, что тут такие помидоры, сказал я себе.

Было еще раннее утро, когда мы в сопровождении наших вчерашних друзей втиснулись в лодку и снова взяли курс с перенаселенного Гаду на необитаемый Ган. На сей раз нам не пришлось останавливаться за песчаной косой, как это было накануне; благодаря приливу уровень воды в лагуне поднялся, и, работая где веслами, где шестом, мы пошли вдоль берега Гана, намного сократив тем самым пеший путь.

Вода была такая прозрачная, что казалось, ничто не отделяет нас от едва не царапавших днище лодки кораллов. Но ведь только в воде они сохраняют свои чудесные краски. Выброшенные на берег обломки, цветом такие же белые, как образованный с их участием песок, напоминали мертвые кости, а в воде под нами, на расстоянии вытянутой руки, простирался восхитительный живой сад. Безграничное разнообразие форм и красок... Кораллы, кораллы, сплошь кораллы, не оставляя места ни плавно качающимся водорослям, ни мягким актиниям. Кораллы круглые, точно яйца или грибы разной величины, кораллы плоские, как поднос, кораллы словно веера, поставленные в вазу, но больше всего было причудливо искривленных кустиков и изящных канделябров. Все дно лагуны напоминало переливающуюся красками исполинскую палитру. Но если ветер доносил из леса пряные благоухания, то чудо - кораллы, извлеченные из воды, пахли несвежей рыбой. Причудливые обители крохотных полипов, махавших нам из своих окошек, были рассчитаны на подводный мир, и разноцветные рыбешки порхали вокруг них, точно бабочки. Более крупные хищные рыбы, словно чувствуя за собой вину, бросались наутек, когда их накрывала тень нашего киля, а мелюзга ничуть не боялась, разве что на миг спрячется среди острых ветвей кораллов. Меня удивило полное отсутствие морских ежей и звезд, которыми обычно изобилуют подводные сады.

Мы сидели, не отрывая глаз от дивных картин, пока лодка не уткнулась носом в известняк. Шлепая по воде, мы вышли на берег, и "хозяин" показал нам следы мальчишек, которые, несмотря на ранний час, уже прошли по периметру острова, собирая черепашьи яйца. Сегодня как раз был день уборки урожая. Скоро и взрослые жители Гаду приплывут на Ган копать ямс, и наш друг получит положенную ему одну восьмую сбора. Это касалось яиц от трех морских черепах. "Хозяин" предполагал, что их в этот день будет собрано около 400. Ежемесячно на берег Гана выходят 34 черепахи. Они откладывают яйца раз в тринадцать дней, так что в год здесь собирают до 30 тысяч яиц. Правда, теперь на Мальдивах становится все меньше черепах. "Хозяин" Гана пометил особи, посещающие остров, считая их чем-то вроде своих кур. На большинстве островов черепах вовсе не осталось, и мальдивцы были серьезно обеспокоены тем, что скоро исчезнет один из важнейших в прошлом источников пищи.

- В чем причина?- спросили мы. Тот же вопрос я задал министру рыбного хозяйства потом, когда вернулся на Мале.

Прежде мальдивцы черепах не ловили, ели только яйца. Но когда лет десять назад сюда докатилась волна туризма, возник спрос на сувениры из черепаховых панцирей. Туристы платили хорошо, а тут еще мальдивцы в нарушение старых правил стали есть мясо черепах. Продажа панцирей была запрещена законом, но изделия из них свободно продавались в Мале. И кому под силу контролировать охоту на черепах на тысяче необитаемых островов?

У верхней кромки пляжа, где начинались заросли, мы перебрались через несколько глубоких черепашьих гнезд; дальше внутрь острова вела едва различимая тропа. Когда она кончилась, два островитянина принялись прокладывать путь секачами.

И вот мы стоим перед Коли Явали второй по величине хавиттой на Гане. Еще одна груда обломков; не видно ни одного тесаного камня. Без облицовки пятиметровый холм совершенно утратил свой изначальный облик. Правда, на южной грани можно было рассмотреть остатки пандуса. И основание хавитты позволяло предположить, что она была четырехгранная, однако для полной уверенности требовалось произвести раскопки. В нижней части восточного ската находилось заполненное песком углубление, возможно след какой-то ниши.

Комары быстро прогнали нас обратно на берег, к зовущей освежиться купанием голубой лагуне. Шероховатое коралловое дно царапало ступни, точно битая посуда, а тут еще пришлось шагать довольно далеко, чтобы войти по колено в прогретую солнцем воду. Мы легли на кораллы, став недосягаемыми для комаров; тем временем "хозяин" острова послал своих помощников за камнем с резьбой, который мы оставили накануне.

Около часа пролежали мы на колючем матраце, причем тело варилось в воде, а голова поджаривалась на солнце; наконец наши спутники вернулись с камнем. Однако камень был не тот, который мы нашли вчера. На этом обозначенное концентрическими кольцами солнце было крылатым.

Одним словом - новая находка.

Уразумев, что они ошиблись, коренастые крепыши тотчас вновь углубились в заросли - искать нужный камень. Им были нипочем зной и комары. Когда же они еще через час вышли на берег, то каждый нес по камню. Искали один с солнечным символом, а нашли два. Судя по всему, около руин солнечного храма валялось изрядное количество камней с этим мотивом.

Вечером второго нашего дня на Гаду нам рассказали о каннибалах ( По сообщениям Т. Хейердала, каннибализм на небольших островах Индийского океана не известен. - Прим. ред.). ). Кое-что мы уже слышали на Фуа - Мулаку. Копая яму под фундамент для дома, один из тамошних жителей наткнулся на кучу человеческих костей, и фуамулакцы считали, что здесь находился "дом костей". На вопрос, что такое "дом костей", нам объяснили, что это место, где оставляли кости съеденных людей.

Есть человеческое мясо не совместимо ни с мусульманской, ни с буддийской религией, однако же нам снова и снова преподносили версию о распространенном в прошлом людоедстве. Старик Абдулла Муфед говорил, что и после утверждения ислама не был полностью изжит каннибализм. От него мы услышали невероятную историю про женщину, которой муж скормил куски собственного мяса, сказав, что это курятина. Увидев рану и раскрыв обман, жена убила его и съела. После того она лакомствами приманивала к своему дому детей, хватала их и тоже съедала. Три года она ела человечину, потом покончила с собой.