Барбара Сэвидж - Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)

Поначалу Ларри отвергал моё «необъяснимое пристрастие к несъедобному». Однако постепенно он тоже изменил диету, и на обед кроме консервов мы стали потреблять всякую всячину. Мы жарили овощи, посыпая их сыром и смешивая с семечками; тушили, добавляя в спагетти. Самой удобной едой всё ещё оставались консервы, но потребление более питательной пищи улучшало наше самочувствие и работу желудков. Когда мы добрались до Флориды, то уже не пробавлялись конфетами, фунтовыми кексами, пирожными, мороженым, но и тогда, как и сейчас, мы продолжали изредка баловать себя тем, что на языке наших диетологов именуется «мусорной едой».

Дядя Билл и тётя Мардж, брат моего отца и его жена, были владельцами коттеджа рядом с Каскадным водохранилищем, недалеко от городка Мак-Колл в Центральном Айдахо. Мы прибыли туда 29 июля и планировали остаться на неделю, чтобы наши зады наконец как следует отдохнули.

Где-то в полночь, на второй день нашего пребывания, тётя Марж вторглась в нашу комнату, громогласно требуя, чтобы мы поднимались. Потом я услышала ещё один знакомый голос, который что-то говорил мне, и, открыв глаза, я узнала отца, стоявшего в ногах кровати.

— Просыпайся! Тебе приснился дурной сон! — смеялся он.

Это было совершенно замечательно — увидеть здесь Па с его широкой озорной улыбкой. Он решил под влиянием минуты прилететь из Сан-Диего и провести с нами неделю. Мама осталась дома, чтобы продолжить работу в своём магазине подарков, но в мае они оба собирались прилететь к нам в Испанию.

Первые несколько дней, сидя на крыльце, выходившем к озеру, мы с Ларри потчевали отца своими походными историями, а также занимались приведением в порядок велосипедов. Трижды в день тётя Мардж готовила грандиозный пиршественный стол, и к концу недели я поправилась на десять фунтов. В конце недели прибыло шестнадцать человек моих тёток, дядьёв и племянников, и два дня мы купались, плавали на лодках, катались на водных лыжах, бродили и вели бесконечные разговоры.

Утром в понедельник мы проснулись в наступившей вокруг и внутри нас тишине. Исчезло ощущение праздника и спокойствия. Все разъехались по домам. После завтрака мы сложили свои пожитки, но нами овладела такая тоска, что не было сил взобраться на велосипеды. Вместо этого мы спустились к озеру, уселись на берегу, размышляя о том, не пришло ли и наше время отправляться домой. Мы сидели и смотрели на пустое каноэ в воде, прислушиваясь к эху голосов нашей семьи. Теперь снова мы остались только вдвоём, и этот день казался ужасно длинным от одиночества.

Мы уехали из коттеджа ранним утром следующего дня. Через два часа тоска по дому ушла, мы снова радовались дороге, извивавшейся среди гор, мимо водопадов и лугов, на юго-восток по направлению к Сотутс, Гранд-Тетонс и Йеллоустону.

В конце дня 10 августа мы с Ларри оказались в безлюдной части центрального Айдахо, чуть южнее городка Челлис. Теперь, за три месяца, проведённых в дороге и на стоянках, мы научились многому, вплоть до распознавания надвигающегося дождя по запаху и обнаружения воды по окружающей растительности. В тот день мы особенно вспотели, пропылились и нуждались в помывке; пристально вглядываясь в бесплодный пейзаж, мы высматривали полоску деревьев или кустов, указывающую на наличие ручья.

Я обнаружила речушку в овраге, в пятидесяти ярдах от дороги, где рядом оказалась площадка, достаточная для палатки. Чтобы туда добраться, нам пришлось перелезть через шестифутовую деревянную изгородь, перепрыгнуть через ручей и вскарабкаться вверх на пятнадцать ярдов по склону. Мы перенесли сюда палатку, спальные мешки, матрасы и рулевые сумки. Потом, пока Ларри ставил палатку, я занялась перетаскиванием наших велосипедов и остального груза. Когда в третий раз я двигалась по проторённому маршруту, держа по вьючнику в каждой руке, в паре ярдов от речки меня заставил остановиться странный шум, раздавшийся под ногами. Никто не говорил мне, что это. Па был прав; мне было и так ясно — под ногами гремучая змея.

Знала я это совершенно точно. Но не смогла себя заставить с этим согласиться; вместо этого я решила уверить себя, что рядом со мной скользит безобидный садовый уж. Моё заключение было совершенно безосновательным, но успокаивало, иначе я бы не смогла посмотреть вниз. В шести дюймах от моей правой ноги лежала гремучая змея. Около трёх футов длиной, с частой коричневой чешуёй, тёмным рисунком и скромной клиновидной головой. Пока она меня разглядывала, у меня возникло явственное ощущение, будто по моим ногам заползают змеи.

Наконец я бросилась бежать. Выронив из рук оба вьючника, помчалась к дороге. Добежав до изгороди, я перемахнула через неё в мгновенье ока. Ларри оторвался от своей работы как раз вовремя, чтобы увидеть, как вьючники взлетают в воздух, а я парю над забором. Он подбежал к краю площадки и начал спускаться к ручью, а я отчаянно закричала с дороги:

— Не спускайся там! Там змея!

— Ты и змеи,— засмеялся он.— Мы так давно в пути, что я думал, ты к ним привыкла уже.

— Это гремучка!

— Гремучка, ха? — Секунду Ларри колебался, но потом продолжил спуск. Когда дело касается змей, я теряю всякое чувство меры, и он решил, что бояться нечего. Спустившись, он преспокойно шагнул через речку.

Ларри заметил гремучку — теперь она наполовину спряталась в кустарнике — до того, как она свернулась. Когда раздалось угрожающее шипение, он заорал что-то неразборчивое, схватил и метнул камень. Тот достиг цели, и змея вылетела из-под куста. Потом Ларри отломал ветку и, когда змея свернулась снова, издал очередной пронзительный вопль и занёс ветку. На этот раз он промахнулся. Змея скользнула вправо на несколько футов и приготовилась атаковать. Ларри вновь издал клич и ударил веткой. На четвёртый раз он попал змее по голове. Концом ветки Ларри поднял убитую змею и оттащил прочь от тропинки и палатки.

Потребовалось определённое усилие, чтобы уговорить себя вернуться на тропинку. Ларри дал мне палку, и, прокладывая себе дорогу к палатке, я шарила ею в кустах, а мои ноги выплясывали джигу.

После обеда Ларри отправился фотографировать змею, но её не оказалось там, где он её оставил.

— Когда я увидел, что её нет,— рассказывал он потом,— то на какое-то мгновение подумал, что она ожила, находится как раз позади меня и сейчас набросится. Это было кошмарное ощущение. Но потом я нашёл её неподалёку от того места, где бросил. И она была совершенно мёртвая. Возможно, отползла туда в предсмертных конвульсиях.

После случая со змеёй больше недели я не посещала кусты и деревья вдоль дороги. Приходилось терпеть до приезда в какой-нибудь городок или на бензоколонку, чтобы воспользоваться общественным туалетом. Временами, если туалеты попадались нечасто, казалось, что мочевой пузырь лопнет,— но от визитов в кусты я отказывалась.