Федор Литке - Плавания вокруг света и по Северному Ледовитому океану

Пролежав ночь к NW, чтобы выйти на широту островов, открытых испанским мореходом Эгой и виденных в 1823 году английским капитаном Маккензи, спустились мы поутру (9 декабря) на W и скоро увидели два небольшие острова (Эар и Хиелап), соединенные между собой рифом, а за ними и несколько других. Мы намеревались, оставив первые к N, пройти к показавшимся далее островам; но, подойдя к ним мили на полторы, вдруг очень ясно увидели под собой камни. Приведя к ветру на О, мы скоро сошли с банки; удалясь несколько к югу, спустились к западу и пришли на нее вторично; потом таким же образом в третий и, наконец, в четвертый раз, когда находились уже от островков милях в 10 или 11; более удаленные видны были только с салинга; всякий раз находили глубину от 9 до 12 сажен. Удалясь потом еще мили на три к югу, мы после уже не могли встретить банки, которая, следовательно, простирается от упомянутых островов миль на 12 к югу. Подобные банки заметны по перемене над ними цвета воды, если только лежат не прямо против солнца; тогда их совсем рассмотреть нельзя, как и с нами случилось. Всего яснее отличаются они, если смотреть с противоположной солнцу стороны борта: я рассмотрел весьма ясно обозначившееся пятно на дне, когда глубина была еще 35 сажен.

Нас догнало несколько лодок с дальних островов (острова Эар и Хиелап необитаемы). Мы нашли в них тот же любезный народ, как и прежде. Когда в третий раз показались под судном камни, то все в один голос закричали: «Орр, орр!» (мель); уверяли, однако, что эта мель не опасна и что можно прямо через нее идти к их островам. Может быть, они и правы; но я не мог на это положиться, потому что их понятия об опасности и безопасности мелей должны быть весьма отличны от наших.

Банка эта настолько удалила нас от островов, что мы должны были всю ночь лавировать, чтобы сколько-нибудь наверстать потерянное. На рассвете (10 декабря) увидели мы вчерашние два острова и еще три другие к NO, к N и W множество островов, составлявших обширную группу. Мы спустились к югу вдоль восточной стороны этой группы и потом вдоль западной, состоящей почти из одного рифа, до NW ее оконечности, куда дошли уже к вечеру.

Две или три лодки давно уже нас преследовали. Островитяне посетили нас большой толпой, как только описные работы позволили нам остановиться для их принятия. Мы узнали, что имеем перед собой группу Могмог, на которой отец Кантова столетие назад основал миссию, и распознали все острова, о которых он упоминает. Островитяне дают группе этой общее название Улюфый («ф» выговаривается, как английское «th» в слове «the»).

Гости наши были, как всегда, любезны и пристойны, по обыкновению каждый избрал кого-нибудь исключительным своим приятелем и заключал союз этот, схватясь с ним палец за палец и потянув сильно в противоположные стороны. Здесь больше, чем во всех других местах, просили «тавахо» (tabago, выговаривается «тавахо»). Не со времен ли Кантовы познакомились жители Могмога с этим зельем? И не через них ли узнали другие употребление его? Замечание о неопытности фаисцев в мореходстве относится также и к здешним островитянам. Они весьма неловко управлялись со своими лодками и, приставая к шлюпу, одну едва не разбили, и, что еще необыкновеннее, все чрезвычайно перетрусили. Мы заметили между ними лодки двух родов: одни совершенно подобные улеайским, вероятно, там купленные, другие гораздо худшей работы с поднятыми кверху оконечностями. Впрочем, управление теми и другими одинаково.

Некоторые физиономии отличались от улеайских: широкие, вздернутые кверху носы, и губы толще. Чуб завязывают спереди и конец его сбивают; а другие носят два чуба по бокам. На голову, руки и ноги повязывают кокосовые листья так, чтобы концы их торчали во все стороны, как спицы колеса. Насечки на теле точно такие же, как в Улеае.

К заходу солнца гости оставили нас, осыпанные подарками. Один старшина желал остаться ночевать на шлюпе; но я отклонил его желание, сказав, что если ночью поднимется крепкий ветер и шлюп унесет в море, то он должен будет ехать со мной в Россию. Их очень забавляло, что я мог объяснить им это на их языке.

Острова Могмог, Фалалеп и прочие, на которых находилась испанская миссия, лежат в восточном конце группы, и потому, хотя и в виду у нас, но были на довольно большом еще расстоянии. Мне весьма хотелось исследовать, нет ли там каких-нибудь следов этой миссии; и хотя крайний срок, до которого мне можно было оставаться в Каролинском архипелаге, уже миновал, но я решил пожертвовать еще одним днем, чтобы попытаться туда вылавировать. Но, лавируя всю ночь и весь следующий день (11 декабря), мы мало смогли выиграть против тихого ветра, большой зыби и сильного западного течения и успели только связать углами северную сторону группы. Если бы я зависел от себя, то посвятил бы еще неделю на исследование этого во многих отношениях интересного места, но теперь обязанность моя была не заставить спутника нашего ждать себя, и потому вечером направил я путь к Китайскому морю.

С раннего утра сегодня вышло к нам несколько лодок: одни из-за NW оконечности, лавируя, нас преследовали и скоро догнали; другие встретили, перебравшись через Северный риф. В числе посетителей было несколько прежних знакомцев. Старшина Элубуот, избравший меня накануне другом, поднес мне связку рыбы с описанным выше знаком в изъявление того, что это приношение дружбе, и нюхая мне сильно руку. В лодке его были 2 черепахи, большая, называемая уоль, и малая – каф; последняя жестоко кусала первую. Гости наши пробеседовали у нас целый день очень весело и пристойно, все замечая и хваля. Более всего удивляли их портреты, и именно то, что, куда бы они ни переходили, портреты следовали за ними глазами и одновременно на всех смотрели. Удивление их было очень естественно, так как и между нами немногие могут это достаточно себе объяснить.

Вопреки всем расчетам, плавание наше до Китайского моря было очень неудачно. Тихие переменные ветры вместо дующего здесь обыкновенно в это время года свежего пассата позволяли нам только медленно подвигаться. Вечером (16 декабря) виден был к SW довольно яркий зодиакальный свет бледно-желтого цвета. Он простирался до высоты около 30°. Звезды сквозь него были видны, но с меньшей яркостью, как сквозь северное сияние. Вообще он походил на весьма слабый сполох, но отличался спокойным светом, начинался вскоре после захода солнца и продолжался, постепенно ослабевая, почти до 8 часов. Хотя горизонт был совершенно чист, но под этим зодиакальным светом была темная, неширокая полоса, как под северным сиянием, но не дугой.