Фарли Моуэт - В стране снежных бурь

Им пришлось собрать весь остаток мужества, чтобы двинуться дальше по реке, но они всё же поплыли вперёд.

Ещё не наступил полдень, когда они углубились в лабиринт из множества проток, прошли его…

И наконец, обогнув мыс, увидели длинное озеро, которое кончалось роковыми порогами недалеко от Каменного Дома.

Первый взгляд индейцев на это озеро оказался одновременно и прощальным.

Они молниеносно развернули своё каноэ, и от мощных гребков лодка буквально запрыгала против течения: индейцы увидели, как в миле от них отчаливали от берега три стройные лодки — каяки.

Чипы разом забыли о пропавших мальчишках, да и вообще обо всём, кроме одного: надо как можно дальше оторваться от эскимосов.

Той же ночью ценой нечеловеческих усилий они возвратились в лагерь у Места Большой Охоты, где задержались ровно настолько, чтобы забрать оставленное снаряжение.

Утром, измотанные физическим напряжением и страхом, они разбили лагерь на много миль южнее — на берегу озера Идтен-туа. На следующий день проплыли в западный рукав этого озера и там стали ждать Деникази. У них не было ни капельки сомнения в судьбе, постихшей ребят: для индейцев мальчишек уже не было среди живых.

Тем временем, отдыхая под защитой призраков Каменного Дома, мальчики, к счастью, не догадывались, что их считают погибшими и бросили на произвол судьбы.

А на озере Кейзон три охотника-эскимоса неторопливо гребли в своих каяках от мыса к мысу, не подозревая ни о вызванной ими панике, ни о присутствии в их стране чужаков.

На следующее утро Эуэсин проснулся первым и после тревожного высматривания эскимосов на реке перевёл взгляд на окружающую безлесную равнину.

Куда ни глянь, в полной тишине и неподвижности лежала покрытая редким кустарником тундра: единственным живым звуком было отдалённое посвистывание кроншнепов. Тем не менее страх перед эскимосами ещё прочно сидел где-то в глубине сознания Эуэсина.

Каменный Дом стоял на гребне длинного каменистого увала, протянувшегося в западном направлении к гряде холмов. На горизонте в конце этой гряды внушительно высилась громада Оленьей горы; у её западных склонов, — может быть, именно сейчас — Деникази готовился встретить стада карибу.

К тому времени когда Джейми продрал глаза, паника предыдущего дня уже поутихла. Он никогда по-настоящему не верил в свирепость эскимосов и этим утром понял, что свалял дурака, позволив страху так завладеть им. Он был голоден, а тягучая и неотступная боль в ноге не прекращалась.

— Ну, — сказал он, — что бы там ни случилось, а надо перекусить. Как насчёт этого?

Эуэсин пересилил преследовавшие его страхи и, покопавшись в куче вещей, нашёл толстую леску с большим крючком. Но под рукой не было ничего, что сошло бы за наживку. Немного подумав, индеец взял одну из картонных коробок, в которой лежали патроны, аккуратно оторвал полоску от сине-красной бумажной этикетки и нанизал её на крючок несколько раз, так что получилась S-образной формы приманка, прикрывшая остриё крючка.

— Сейчас, наверно, уже начался осенний ход форели вверх по реке, — сказал он. — Рыбы будут такими же голодными, как и мы с тобой. Может быть, в этом наряде крючок одурачит их. Я пройдусь вниз по реке и попытаю счастья.

Захватив винтовку, Эуэсин удалился, а Джейми принялся добывать огонь, хотя знал, что индеец не одобрил бы этого занятия.

— Если какой-нибудь эскимос даже и заметит наш дым, то кто знает, не помчится ли он в другую сторону ещё быстрее, чем мы бежали вчера! — пробормотал Джейми себе под нос. — В любом случае я не ем рыбы сырой, если её можно приготовить.

Между тем Эуэсин обнаружил ниже рокового порога большой водоворот. Присев на корточки, он привязал к леске небольшой голыш — донное грузило. Затем стал крутить над головой двухметровый конец лески с крючком и грузилом — совершенно так же, как это проделывает ковбой со своим лассо. Когда он быстро отпустил шнур, утяжелённый крючок плюхнулся в воду посередине реки, потянув за собой остальную леску. Эуэсин стал медленно выбирать леску, подтягивая крючок к берегу.

Крючок вернулся пустым. Эуэсин в волнении повторил бросок. На этот раз он выбрал всего несколько футов, когда леска резко и туго натянулась. Быстрым круговым движением он захлестнул леску петлёй вокруг кисти руки; натянутая как струна леска дёргалась так сильно, что врезалась в руку.

Собравшись с силами, индеец медленно и осторожно стал подтягивать леску к берегу.

У самой поверхности воды что-то заходило кругами, и Эуэсин успел заметить огромную серебристую форель — прямо невероятных размеров. Глаза мальчика засверкали от возбуждения: он понял, что подцепил на крючок одну из тех гигантских рыб, которые всю жизнь обитают в самых глубоких озёрах и отваживаются плыть вверх по реке только во время массового хода.

Вытащенная из глубины на мелководье, рыбина стремительно бросалась из стороны в сторону и, дёрнув посильнее, чуть не сбила Эуэсина с ног. Опасаясь, что леска может лопнуть, мальчик перестал тянуть, быстро обвязал леску вокруг валуна и не задумываясь прыгнул в бурлящую воду.

Он плюхнулся в реку вплотную к гигантской форели, которая яростно метнулась в сторону, взбив хвостом целый фонтан брызг.

Леска гудела от напряжения и внезапно лопнула. Эуэсин был готов к этому: обе руки его уже крепко вцепились в пурпурные жабры могучей рыбины!

Метавшаяся рыба опрокинула индейца на спину, — но Эуэсин продолжал висеть на ней. Крича от радости, он старался вытащить добычу на мелкое место. Потом одна рука сорвалась и выпустила рыбу. В отчаянии мальчик бросился вперёд, широкий хвост рыбы больно ударил его по лицу.

Эуэсин отреагировал с быстротой, которая рождается, только когда стоишь перед выбором: жить или умереть от голода. Он мёртвой хваткой впился зубами в хвост форели и повис на нём, словно терьер.

Спустя несколько минут промокший и дрожащий от возбуждения рыболов приволок форель на мелководье.

Пошарив вокруг себя свободной рукой, он нашёл увесистый камень и одним сильным ударом завершил борьбу. Затем он вытянул свою добычу на берег.

Тут было на что посмотреть.

Длиной фута в четыре, эта рыба потянула бы на весах более сорока фунтов. [5] В английском фунте около 454 граммов. Её сверкающие бока густо усыпали пятнышки — золотистые и малиновые. Разинутая пасть напоминала пасть эскимосской лайки и была утыкана сотнями острых зубов.

Счастливый Эуэсин взвалил гигантскую форель на плечо и потащил в лагерь. Он был так доволен своей победой, что из головы моментально улетучились все мысли об опасности и он не сделал ожидаемого замечания по поводу костра, который Джейми развёл после целого часа неудачных попыток.