Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке

На этот раз мы шли по правому берегу и нашли, что этот путь так же труден и утомителен, как и по левому берегу. Добавочные неудобства создавались к тому же дождем. Нашему продвижению вперед мешали мокрая трава и ветки, с которых беспрерывно капала вода, а также вызванная этими обстоятельствами лихорадка.

Во время первой части нашего путешествия мы наткнулись только на несколько покинутых селений; наконец, в красивой долине мы встретили несколько местных жителей, несчастных и голодных. Женщины собирали в лесах дикие плоды. Один молодой человек согласился за два ярда хлопчатобумажной ткани показать нам сокращенный путь к водопаду. Он довел нас вверх по горе до деревни, приютившейся на краю одной из пропастей. В этот момент разразилась гроза, старшина деревни пригласил нас переждать ее в его хижине. После того как наш проводник осведомил его о том, что, по его сведениям и мнению, составляло нашу цель, он получил длинный ответ в благозвучных белых стихах; при конце каждой строки проводник, слушавший с глубоким вниманием, отвечал старшине ворчащим звуком. Скоро это стало производить впечатление такой нелепости, что наши люди разразились смехом. Ни поэт, ни отвечавший ему проводник не обратили ни малейшего внимания на эту грубость, а продолжали в том же духе и с той же энергией, пока не кончили. Речь вождя или, что более вероятно, наши дурные манеры произвели некоторое впечатление на нашего проводника, так как он отказался, хотя мы предлагали ему двойную плату, идти дальше.

Мы привезли в Африку семена хлопка, не зная, что он здесь уже известен и по качеству равен среднему американскому или даже превосходит его. Мы предлагали эти семена всем португальцам и туземцам, которые решались его возделывать; но, хотя некоторые и пробовали заняться этим источником богатства, было ясно, что их вожделения не выходили за пределы черной «слоновой кости», как здесь называют рабов, слоновых клыков и небольшого количества золотого песка.

В марте и апреле начинает сильно свирепствовать лихорадка, – в марте в том случае, если наступают значительные перерывы между дождливыми днями, а в апреле – всегда, так как в это время действию жаркого солнца подвергаются обширные площади, покрытые грязью и гниющими растениями. [29]Обычно приступ продолжается недолго, но он быстро ослабляет человека; однако после того, как лихорадка прекращена, силы быстро восстанавливаются. Уже давно замечено, что те, которые долго остаются на одном месте и ведут сидячий образ жизни, страдают от лихорадки больше, чем те, которые передвигаются и у кого занято и тело, и голова. Но мы не могли все поместиться на маленьком судне, когда оно совершало свои поездки, во время которых перемена места и пейзажа оказывались такими полезными для здоровья; кроме того, некоторым из нас нужно было оставаться для охраны имущества экспедиции, совершая иногда небольшие второстепенные путешествия для обследования интересных вещей по соседству.

Каковы бы ни были причины лихорадки, мы наблюдали, что часто все заболевали ею в одно и то же время, как это бывает при малярии. Особенно часто это случалось при северном ветре. Сначала все считали, что если ежедневно принимать хинин, то это предохранит от приступа. В течение ряда месяцев наши люди, за исключением двух, принимали хинин каждое утро. Случалось, что лихорадка поражала поклонников хинина, в то время как не верующие в его профилактическую силу от нее ускользали. Принимали ли мы его каждый день или не принимали вовсе целыми месяцами, не составляло никакой разницы: лихорадка была беспристрастна и нападала на нас в дни приема хинина с такой же жестокостью и регулярностью, как и тогда, когда он спокойно лежал в аптечке. В конце концов, мы совершенно отказались от его употребления как профилактического средства. Наилучшее предупредительное средство против лихорадки – побольше интересной работы и достаточное количество здоровой пищи. Если человек имеет хорошее жилище и хорошую одежду и обладает этими преимуществами, лихорадка для него не страшнее, чем обыкновенная простуда; но если какое-нибудь из этих условий отсутствует, – если он ленив, или предается излишествам в еде или питье, или плохо питается, – то лихорадка, вероятно, окажется для него кое-чем более серьезным.

Лихорадка не так жестока в Тете, как в Келимане или на низменном побережье, и, поскольку в этой части Африки так же легко заболеть лихорадкой, как в Англии схватить простуду, приезжим следовало бы перебираться с побережья в более высоко расположенные районы, чтобы приступ, когда он наступит, был слабее. Эта точка зрения была высказана д-ром Кэрком, и португальские власти послушались его совета и послали следующий отряд солдат немедленно по прибытии в Тете. Этот отряд состоял из 80 человек, и, несмотря на отклонения от режима, – поскольку большинство из них принадлежало к категории «неисправимых», – в течение 3 лет из них умерли только 10, причем от лихорадки 5. Хотя и выяснилось, что хинин не предупреждает лихорадки, – если не считать его возможного тонического действия, благодаря чему весь организм становится более способным противостоять малярии, – он оказался неоценимым при лечении, как только появились первые симптомы заболевания: боли в спине и костях, головная боль, зевота, быстрый и иногда с перебоями пульс, заметная пульсация шейных вен, слезотечение, горячая кожа, обложенный язык.

На психику некоторых людей лихорадка оказывает очень любопытное влияние. Жизнерадостность пропадает, и сознание человека омрачается черными тучами тоски и грусти. Самая остроумная шутка не может вызвать и подобия улыбки. Выражение лица серьезное, глаза слезятся, и говорит такой человек мало и притом пищащим голосом, напоминающим плач маленького ребенка. Первым симптомом приближающейся лихорадки часто бывает раздражительность. В такие моменты человек чувствует себя дураком, если и не ведет себя как таковой. Ничто не по вкусу, ничто не нравится пораженной лихорадкой жертве. Он легко раздражается, склонен во всем видеть плохое и против всего возражать, считать себя обиженным, – одним словом, к нему вполне подходит определение, которое дал перед военным судом один морской врач ирландец пьяному: «человек, непригодный для общества». Если бы все члены экспедиции заболели малярией сразу, то жизнь ее начальнику определенно стала бы в тягость. Один может явиться к нему с вытянутым лицом и сказать, что будет в отчаянии, если экспедиция двинется дальше, приводя в качестве веского мотива этого своего состояния то обстоятельство, что он разбил портрет своей жены. Другой может заявить, что его ущемляют, так как не организованы специальные поиски «десяти пропавших колен» [намек на Библию. – Прим. перев.]. Такого иметь в составе экспедиции опасно, так как, разгневавшись, он может начать цитировать Писание (Библию) и утверждать, что эти «колена» должны обитать «за реками эфиопскими». Когда человек начинает считать, что все направлено ему во вред, то он или принимает дозу «возбудителя», или пишет в газеты, – в зависимости от того, в какой степени одарила его природа разумом.