Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке

Вода откладывает на камни осадок, имеющий запах серы. Примерно на расстоянии 100 футов от источника грязь еще такая горячая, что едва можно терпеть при прикосновении к ней. Купание в этой грязи прекрасно очищает кожу, причем грязь не пристает к телу; удивительно, что португальцы не используют этот источник для лечения многочисленных накожных болезней, которыми они так часто страдают.

На богатой равнине, образующей перемычку между реками Шире и Замбези, западнее Морумбалы виднеются несколько групп пальм и акаций. Это – хорошее место для всяких зверей. Работавшие на каноэ люди с Замбези боялись спать здесь, так как считали, что тут водятся львы; они предпочитали проводить ночи на острове. Несколько черных, которые сопровождали нас в качестве рабочих-добровольцев из Шупанги, крикнули однажды вечером, что на берегу лев. Было очень темно, и мы видели только два сверкающих огня, которые, как говорили, были глазами льва, смотревшего на нас; здесь, как и в других местах, считают, что глаза льва всегда горят ночью. Это были, вероятно, светящиеся червяки, так как они не двинулись с места, когда мы выстрелили в них.

За Морумбалой, извиваясь, через обширное болото протекает Шире. На много миль к северу простирается широкое море свежей зеленой травы; это место такое ровное, что им можно пользоваться для определения высоты солнца в полдень. В 10–15 милях к северу от Морумбалы находится имеющая форму купола гора Маканга, или Чиканда; далее тянется несколько других с вершинами, которые выглядят гранитными; они образуют восточную границу долины. Другой хребет, состоящий из метаморфических пород, начинается против Сены и окаймляет долину с запада.

Продвинувшись на некоторое расстояние по этому болоту на пароходе, мы подошли к широкому поясу из пальм и других деревьев, который пересекал прекрасную равнину на правом берегу. Здесь было много следов крупных диких зверей. Слоны кормились пальмовыми орехами, имеющими приятный вкус, напоминающий фрукты, и употребляемыми в пищу человеком. Мы заметили двух питонов, которые переплелись между собою и обвили своими кольцами ветви большого дерева; обоих мы застрелили. Больший из них, самка, имел в длину 10 футов. Они безвредны; говорят, что их можно есть и они имеют вкусное мясо.

Макололо подожгли траву в том месте, где рубили дрова; спасаясь от пожара, из травы выскочил одинокий бык и яростно напал на одного очень подвижного молодого парня, по имени Мантланьяне. Еще никогда не служили ему его проворные ноги такой службы, как в эти несколько секунд, когда он убегал от разъяренного животного. Когда он добежал до берега и спрыгнул в воду, взбешенный зверь находился от него на расстоянии едва 6 футов.

К вечеру, когда дневная работа по рубке леса была закончена, несколько человек отправились ловить рыбу. Они следовали общепринятому в Африке в таких случаях обычаю: забросив удочку, они сейчас же несколько раз резко ударяли удилищем по воде, чтобы привлечь внимание рыб к приманке. Они ничего не поймали и объясняли это так же, как рыболовы в Англии при аналогичных обстоятельствах, а именно утверждали, что «от ветра рыба озябла и не клюет».

Двигаясь дальше, мы видели на болотистых берегах много кукурузных полей и огородов, где росли тыквы и табак. Они принадлежат обитателям гор, которые во время сухого сезона спускаются вниз и обрабатывают те части берегов, которые бывают залиты водой в остальное время. Пока посадки растут, они занимаются рыбной ловлей; здесь ловится много рыбы. Рыба высушивается и затем служит для продажи или собственного потребления.

Поднимаясь вверх по течению, мы прошли мимо глубокой реки около 30 футов ширины, вытекающей из водоема, имеющего ширину в несколько миль. Множество людей работали в различных местах этого водоема, наполняя свои каноэ корнями лотоса, называемого «нийка», которые широко употребляются в пищу в Африке. Если их сварить или испечь – они напоминают наши каштаны. Именно из этого водоема и через эту реку попадают в Шире главным образом плавучие водоросли. Водоем называется Ньянья эа мотопе («озеро грязи»). Его называют также Ньянья пангоно («маленькое озеро»), в то время как болото, около которого водится много слонов, носит название Ньянья Мукулу («большое озеро»). На соседних холмах можно проследить еще линию берега; таким образом очевидно, что в действительности в древности это были озера. Сохранившиеся традиционные названия являются лишним подтверждением того общего высыхания, которое постигло Африку.

Никто бы не поверил, что географические познания португальцев никогда не распространялись дальше этого большого и малого Ньянья. Но виконт Са де Бандейра, воодушевленный патриотическим стремлением доказать, что не мы открыли озеро Ньяса, в своем официальном письме мозамбикскому губернатору фактически ссылается на единственные данные, которые можно было получить из древних архивов Лиссабона, – а именно, что жители Сены поддерживали торговые сношения с населением Морумбалы и, конечно, как он доказывает, должны были доплывать до малого и большого болот, о которых мы говорили выше. Как будто одно из них – Ньяса! Водопады на Шире совершенно неизвестны. Мы знаем, что об огромном водопаде Виктория (Моси оа Тунья) португальцы ничего не знали; но, пока мы не прочли ссылки его превосходительства на устные рассказы какого-то древнего автора, мы полагали, что пять больших водопадов Мерчисона, которые образуют спуск в 1200 футов и находятся всего на расстоянии 150 миль от Сены, должны были быть известны португальцам в прежние времена. Мы до сих пор склонны считать, что они были исследованы; но поскольку это открытие не было известно остальному миру, оно относится к той же категории, что и исследования неграмотных африканцев. Как ни печально, это факт, что милый виконт чувствует сейчас себя в неудобном положении в результате близорукой политики своих предков в географических делах; его потомки будут питать точно такие же чувства по отношению к нынешней торговой политике его соотечественников – политике «собаки на сене». Один иезуит сделал деловое предложение исследовать озеро Марави, но нет никаких следов, что оно было претворено в жизнь. К сожалению, к этому свелись все сведения, которые мы могли получить по этому поводу от португальцев. Если бы нам удалось узнать больше подробностей об их исследованиях, конечно, не стали бы сознательно их преуменьшать.

В конце первого дня плавания на пароходе, после того как мы покинули то место, где запаслись дровами, мы посетили деревню Чиканда Кадзе женщины-вождя, чтобы купить риса для наших людей. Но мы уже находились в благословенных местах, где время не имеет абсолютно никакого значения и где люди, если они устали, могут сесть и отдохнуть; поэтому они попросили нас подождать до завтра, обещая тогда продать нам некоторое количество пищевых продуктов. Но нашим 40 черным людям было совершенно нечего сварить себе на ужин; поэтому нам пришлось плыть дальше, чтобы достигнуть другой деревни в нескольких милях вверх по течению. Когда встречаешь таких людей, которым безразлично, купим мы у них их товар или нет, или которые считают, что спешить стоит только тогда, когда спасаешься от врага, наши представления о том, что время – деньги, и о могуществе кошелька терпят серьезный удар. К счастью, здесь совершенно незнакома та ожесточенная конкуренция, которая изнашивает в Англии и дух и тело. Обработанные места являются не более чем точками по сравнению с обширными пространствами богатой почвы, которая никогда не использовалась под пастбище и которую никогда не пахали. Жалко, что этими громадными ресурсами не пользуется большее число людей.