Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке

Любопытно, что не только дикие звери всегда начинают с этого, но внутренности являются также лакомством для наших людей. Если бы не было мудрым, что род должны продолжать только наиболее сильные самцы, нельзя было бы не пожалеть одинокого буйвола, изгнанного из стада из-за какого-нибудь физического недостатка или из-за старческой слабости. Лишенный смягчающего влияния «женского» общества, он, естественно, становится мрачным и диким; настороженность, необходимая для защиты от врагов, больше не разделяется другими; возмущенный, он вступает в хроническую войну со всеми наслаждающимися жизнью, и чем скорее после этого изгнания им насытится лев или шакалы, тем лучше и для него, и для спокойствия в стране. Хотя мы и не склонны к дидактике, перед нами встает образ раздражительного старого холостяка или сварливого мужа – этого человека-буйвола, приближения которого его жена, дети и бедные родственники ждут, затаив дыхание от ужаса. И такие люди не вызывают у нас ни капли сожаления, так как, находясь среди равных себе, они всегда вежливы и проявляют свои тиранские наклонности только в отношении тех, кто не может дать им сдачи.

20 июня мы расположились лагерем в том месте, где д-р Ливингстон во время своего путешествия с западного берега на восточный подвергся угрозам местного вождя по имени Мпенде. Его ничем не обидели, но у него было огнестрельное оружие, и, чтобы показать свою силу, он пригрозил, что нападет на чужестранцев. Однако советники Мпенде выяснили, что д-р Ливингстон принадлежит к племени, о котором они слышали как о «любящем черных и не обращающем в рабство». Поведение Мпенде моментально изменилось, он стал доброжелательным, – возможно, это было и лучше для него, так как место для защиты было выбрано очень хорошо. К нам явились три его советника, которым мы вручили хороший подарок для их вождя. Сам он пришел к нам на следующее утро и поднес нам козу, корзину вареной кукурузы и корзину вики. В нескольких милях выше старшина деревни Ньямасуса, Чилонда, просил у нас извинения в том, что в прошлый раз не предоставил нам каноэ: «он был в отлучке, и его дети провинились, не сообщив ему, когда доктор проходил мимо; он не отказывался дать каноэ».

Район озера Бангвеулу. Женщины племени батва в кожаной одежде с орнаментом

Фотография

Вид наших людей, вооруженных теперь мушкетами, производил сильное впечатление. Огнестрельное оружие внушало уважение без всяких угроз, и люди, которые при других обстоятельствах могли бы нас беспокоить, становились благоразумными. Однако, за исключением инцидента с Мпенде, наше путешествие в 1856 г. было как нельзя более мирным. Тогда у нас не было ничего, что могло бы возбудить алчность населения, и наши люди поддерживали свое существование или продажей слонового мяса, или исполнением неизвестных здесь танцев. Большею частью люди относились к нам дружелюбно и великодушно; но баньяи, поближе к Тете, остановили нас угрожающей боевой пляской. Приведенный ею в ужас, один из людей нашего отряда сбежал, сойдя, как мы думали, с ума, и мы не могли найти его в течение трех дней, несмотря на тщательные поиски. Баньяи, очевидно, тронутые нашим отчаянием, разрешили нам идти дальше. Позже мы узнали от одного человека, которого оставили на одном острове немного ниже владений Мпенде, что бедный Монахенг бежал туда, и его там убил местный вождь – без всякой другой причины, кроме той, что он был беззащитен. После этого этот вождь стал отвратителен своим соотечественникам, и они его убили.

Наш путь часто проходит по обширным безлюдным пространствам; в воздухе стоит странная тишина; не раздается ни звука, производимого птицей, животным или другим живым существом, нет поблизости ни одного селения. Земля и небо как бы отдыхают, и, подобно одинокому кораблю на пустынном океане, движется по знойной равнине под палящим солнцем извивающаяся цепочка усталых путников. Мы обнаруживаем, что мы не одни в этой дикой местности: вокруг нас есть другие существа, которые следят любопытными глазами за всеми нашими движениями. Когда мы вступаем в лесистую местность, перед нами внезапно появляется стадо палла, или водяных козлов. Они стоят так тихо и спокойно, как будто составляют часть пейзажа. Или мы проходим мимо густых зарослей терновника и видим через кусты призрачные тени буйволов, которые стоят с опущенными головами и смотрят на нас дикими, свирепыми глазами. Еще один крутой поворот, – и мы сталкиваемся с туземцем, который увидел нас издали и подошел неслышными шагами, чтобы посмотреть на нас поближе.

23 июня мы вошли в главное селение вождя Панголы, которое расположено на расстоянии мили от реки. Развалины глиняной стены свидетельствовали о попытке подражать португальцам в их архитектурном стиле. Мы расположились под высоким фиговым деревом, вокруг ствола которого были навешаны амулеты, чтобы защитить от воров мед диких пчел, устроивших свой улей в одном из сучьев. Это является распространенным обычаем. Амулет, или лекарство, покупается у колдуна и состоит из чем-то намазанной полоски пальмового листа, украшенной несколькими кусочками травы, дерева или кореньев. Этот амулет привязывают к дереву, веря, что он навлечет болезнь или смерть вора, который через него перелезет. Таким образом, на некоторых стадиях человеческого общества суеверие не бесполезно; оно предупреждает многие преступления и проступки, которые имели бы место без вызываемого им спасительного страха.

Пришел Пангола навеселе и в болтливом настроении. «Мы – друзья, большие друзья; я принес вам корзину зеленой кукурузы, вот она!» Мы поблагодарили и вручили ему две морские сажени хлопчатобумажной ткани, что превышало рыночную цену его подарка в четыре раза. Однако он заявил, что не возьмет такой незначительный подарок: он хочет получить двуствольную винтовку, одну из лучших диксоновских. «Мы друзья, вы же знаете, мы все друзья». Хотя мы были готовы с этим согласиться, но не могли отдать ему нашу лучшую винтовку, и он ушел возмущенный. Рано утром на другой день Пангола вернулся трезвый, когда мы начали богослужение. Мы объяснили ему, что хотим молиться, и предложили ему остаться; но он, по-видимому, испугался и ушел. Однако после службы он стал снова приставать и просить винтовку. Напрасно было говорить ему, что нам предстоит далекое путешествие, и она нужна нам, чтобы убивать для еды дичь. «Ему тоже нужно добывать мясо для себя и своего народа, так как иногда они голодают». Потом он рассердился, и его люди отказались продавать нам продукты или требовали за них непомерные цены. Они знали, что нам есть нечего, и надеялись голодом заставить нас покориться. Но двое из наших молодых людей, ушедшие на рассвете, вернулись с прекрасным водяным козлом, и цены на рынке сразу упали до самого низкого уровня. Теперь они стремились продавать, но наши люди, рассердившись на них, не хотели покупать. Черные переборщили в своей жадности, как это часто случается и в мире белых; не в первый раз африканцы напоминали нам об англичанах. Нельзя сказать, что у всех течет в венах одна и та же кровь или что все произошли от одного предка, но у путешественника не может быть сомнения, что практически и белые, и черные мошенники – одного поля ягода.