Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке

Второго октября мы обратились к Муази с просьбой дать проводников, чтобы показать нам дорогу прямо к Чинсамбе в Мосапо и, таким образом, срезать угол, который нам пришлось бы сделать, если бы мы пошли назад к заливу Кота-Кота. Он ответил, что его люди знают тот короткий путь к Чин-самбе, которым мы хотели бы пройти, но все они боятся идти из-за зулусов, или мазиту. Поэтому мы отправились по нашему старому пути и через три часа в одном из селений встретили нескольких бабиза, которые обещали проводить нас к Чинсамбе.

Везде мы встречаем этих энергичных торговцев. Их легко узнать по горизонтальному шраму длиной в полдюйма, который проходит по середине лба и по подбородку. Они часто причесываются таким образом, что собирают волосы с верхней и задней части головы вместе, выбривая волосы на висках и спереди. Форма головы у племени бабиза и вай-яо, или аджава, более круглая, ядрообразная, чем у племени манганджа, что указывает на существенную разницу в характере; первые являются великими торговцами и путешественниками; последние привязаны к дому и сельскому хозяйству. Манганджа обычно поручают людям из племени бабиза продавать на побережье свою слоновую кость и жалуются, что выручка никогда не совпадает с теми высокими ценами, о которых они так много слышали до отправки ее на продажу. Действительно, ко времени возвращения торговцев расходы по поездке, во время которой они часто проводят месяц или два в местности, изобилующей продуктами, обычно съедают все барыши.

Наречие племени бабиза отличается от диалекта племени манганджа, но они хорошо понимают друг друга. Встречаясь с различными племенами, необходимо хорошо знать лишь одно наречие, и тогда легко достать переводчика. Мазико, один из племени макололо, уже приобрел хорошие знания наречия манганджа и оказался хорошим посредником при переговорах. Для нашего слуха язык матумбека казался более развитым, чем язык, принадлежащий тому же самому племени манганджа или ваньясса, дальше на юге. Например, глагол у них имеет страдательный залог и прошедшие времена, в то время, как среди племен, общающихся с иностранцами на Замбези, эти различия редко наблюдаются.

Наши новые спутники торговали табаком; они собрали его и скатали в несколько круглых шаров размером с пушечное девятифунтовое ядро. Одному из них принадлежала женщина, ребенок которой в то утро был продан за табак. Весь многочасовой путь мать следовала за хозяином и тихо плакала; ее хорошо знали, так как в нескольких деревушках женщины сочувственно разговаривали с ней; мы ничего не могли сделать, чтобы облегчить ее горе, – ребенка будут держать до тех пор, пока не продадут какому-нибудь работорговцу за ткань. Для того чтобы дать полное представление о торговле невольниками, мы упоминаем несколько случаев, которые нам приходилось наблюдать.

Первую ночь после того, как мы покинули невольничий тракт, мы провели в селении Нкомы, среди той части племени манганджа, называющейся мачева, или мачеба, территория которой тянется до реки Буа. Нкому можно назвать крестьянином-кузнецом: у него был горн, много зерна и коз, к которым он проявлял больше великодушия, чем нам приходилось наблюдать на невольничьем тракте.

Пятого октября мы подошли к реке Буа, дно которой здесь так же скалисто, как и в том месте, где нам пришлось ее пересечь, значительно ниже по течению; гора Нгалла находилась справа от нас и несколько холмов – слева; вообще местность здесь холмистая, покрыта тощими деревьями, многие из которых казались подстриженными благодаря тому, что их обрубали с целью образования прогалин для охоты.

Повсюду мы встречали людей на огородах, которые усердно готовились к приближающимся дождям. Мужчины забирались на деревья, обламывали ветки, чтобы они не затеняли посадки, или счищали побеги на пнях. Иногда можно было видеть женщину, разрыхляющую землю мотыгой или вместе с несколькими мальчиками занятую прополкой; сорняки связываются в пучки, чтобы легче было сжигать. Иногда жители усердно работали целыми семьями, в некоторых случаях на помощь привлекаются все соседи, за что их угощают пивом. Некоторые женщины поливали из тыквенных бутылей и кувшинов свои участки кукурузы и тыквы, беря воду из ручьев. В конце жаркого, сухого времени года они делают ямы около огородов, сеют в них кукурузу и поливают ее до начала дождей. Этот способ ускоряет получение урожая кукурузы или тыквы. В результате уже через шесть недель после начала дождей владелец получает для потребления свежую зеленую кукурузу.

Следующее селение, в котором мы ночевали, также принадлежало кузнецу из племени манганджа. Это было красивое место, затененное высокими деревьями молочая. Вначале жители убежали, но вскоре возвратились и предложили нам отправиться в крепостцу бабиза, находящуюся на расстоянии около мили. Мы предпочли остаться на тенистой площадке за деревушкой, вместо того чтобы очутиться на голом месте за частоколом. Один за другим к нам подошли двадцать или тридцать человек, вооруженных луками и стрелами. Некоторые из них были ростом не меньше шести футов четырех дюймов, и все же этим великанам не стыдно было сказать нам: «Мы думали, что вы мазиту, испугались и убежали». Очевидно, приказ отправиться в крепостцу был продиктован страхом, так же, как отказ старшины принять от нас ткань или предоставить нам хижину; так как у нас никогда не было случая узнать, какие чувства вызывают постоянные вторжения врагов, мы не знали, следует ли их осуждать.

Старшина – высокий старый кузнец – с огромным, искусно сделанным им самим ножом, спокойно подошел к нам и осмотрел наше убежище, которое, благодаря обилию поблизости высокой травы и кустов, наши люди соорудили в течение получаса. Постепенно жители изменили свое отношение к нам и вечером поднесли нам в подарок огромный горшок каши и восхитительную, хорошо зажаренную курицу. Старшина извинился, что он был так груб к чужеземцам, и выразил сожаление о том, что отказался принять прекрасную ткань, которую мы ему предлагали. Конечно, ему был подарен другой кусок ткани, и на следующий день мы расстались добрыми друзьями.

Но не всегда нам так везло. Однажды, после долгого утомительного перехода, мы искали удобного места для ночевки; тропинка шла через селение, но старшина постарался помешать нам войти в него. Мы продолжали наш путь, не обращая внимания на его крики, и дошли до другого края деревушки, собираясь переночевать где-нибудь, когда что-то сказанное им заставило нас повернуть назад и сесть на площадке в середине его владений. Он убежал, и хотя мы провели там две ночи, нам не удалось установить с ним отношений. В первую ночь он попытался украсть одеяло с одного из спящих и бросил в середину нашей стоянки рог, содержащий колдовское зелье. На следующую ночь метательный снаряд был более мощный – большой камень. Его соседи, с которыми мы говорили о его поведении, не придавали этому большого значения: «Такой уж у него характер, это неважно».