Ибн Баттута - Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий

Рассказ об аудиенции его в его купольной постройке. У государя есть высокая купольная беседка, вход в нее находится внутри его дворца; государь чаще всего сидит в ней. Со стороны помещения совета в беседке три арочных проема из дерева, выложенного листами серебра, а под ними — три (арки), выложенные листовым золотом (или же это вызолоченное серебро). На арках шерстяные завесы, и, когда наступает день аудиенции государя в его купольной беседке, завесы поднимают — и оттого делается известно, что он дает аудиенцию. Когда же государь уселся (там), из-за решетки одного из окон выставляют шелковую веревку, а к ней привязан египетский полосатый платок. Когда люди видят платок, они бьют в барабаны и дуют в рожки.

Затем из ворот дворца выходят около 300 рабов; у некоторых из них в руках луки, а в руках других — короткие копья и щиты. Копьеносцы из их числа становятся справа и слева, а лучники садятся подобным же образом. Затем приводят двух лошадей, оседланных и взнузданных, а с ними — двух баранов, ибо черные утверждают, будто они приносят пользу против сглаза. А когда царь уселся, трое из его рабов поспешно выходят и зовут его наместника Кандья Мусу. Приходят фарарийя… то” есть эмиры, приходят хатиб и факихи и садятся перед стражей справа и слева в помещении совета. Дуга же, переводчик, стоит в дверях помещения совета. [304] Дуга, переводчик, — речь идет о царском гриоте, т. е человеке, принадлежавшем к специальной касте, выполнявшей функции певцов, герольдов, скоморохов и т. п. Из дальнейшего описания того, чем приходилось заниматься этому персонажу, очень хорошо видна как раз многофункциональность сана царского гриота. На нем прекрасные одежды и” ткани аз-зардхана и других, на голове его тюрбан с каймою (черные очень искусны в свивании тюрбанов). На шее дуги висит мечь в золотых ножнах, на его ногах сапоги со шпорами, В этот день никто, кроме него, не надевает сапоги. В руке дуг” два небольших копья, одно из них золотое, второе — серебряное, а острия их из железа. Военачальники же, правители, отроки й (люди из) месуфа и прочие сидят снаружи помещения совета" на широкой улице, где растут деревья. И перед каждым ал-фарари — его воины с копьями и луками, барабанами и рожками (а рожки их сделаны из слоновых бивней) и с музыкальными инструментами, сделанными из тростника и тыкв: по ним бьют палочками, и звук их удивителен. [305] Речь идет о балафоне — музыкальном инструменте, состоящем из деревянных клавиш и резонаторов из калебас. У каждого ал-фарари есть колчан, который он вешает между лопаток, в руке он держит свой лук и сидит верхом на лошади. А его люди — кто пеший, кто верхами.

Внутри помещения совета, под арками стоит человек; кто желает говорить с султаном, тот обращается к дуге, дуга говорит этому стоящему, а стоящий обращается к государю.

Рассказ об аудиенции государя в помещении совета. В иные дни он также заседает в помещении совета. Там есть скамья под деревом, у нее три ступени, и называется она ал-банби… Ее покрывают шелком, кладут на нее подушки и поднимают балдахин — он похож на купол из шелка, а на нем золотая птица размером с ястреба. Государь выходит из двери в углу дворцовой ограды. В руке у него лук, а колчан у него за спиной; на голове государя золотая шапочка, закрепленная золотой повязкой, края шапочки тонкостью своей напоминают ножи, а длина ее больше шибра. Одежда его чаще всего — красная и ворсистая накидка из румийской ткани, именуемой ал-мутанфас

Перед государем выходят певцы, в руках у них золотые и серебряные свистки (Букв, “жаворонки”.), а позади него — около 300 вооруженных рабов. Государь идет медленным шагом, неспешно и даже порой останавливаясь. Когда он дошел до, ал-банби, то останавливается, озирая людей, потом неторопливо поднимается, подобно тому как поднимается на мимбар хатиб. Когда он усядется, бьют барабаны, играют рога и трубы. Быстро выходят трое рабов и зовут наиба и ал-фарарийя — те входят и усаживаются. Приводят двух коней и вместе с ними двух баранов. Дуга становится в дверях, прочие же люди находятся на улице под деревьями…

Когда султан в своем присутственном месте говорит речь, присутствующие снимают со своих голов тюрбаны и в молчании выслушивают его речь. Иногда же какой-нибудь из них встает пред государем и вспоминает о своих деяниях на его службе, говоря: “Сделал я то-то тогда-то, и убил я того-то тогда-то…” Истинность его слов подтверждают те, кто это знает; подтверждение это заключается в том, что один из них натягивает тетиву лука своего, потом отпускает ее — вроде того, как делают, когда стреляют. Когда же государь говорит первому: “Ты сказал правду!” или благодарит его, тот срывает с себя одежды и посыпает себя прахом…

Рассказ о поступках государя при молитве по праздникам. Я присутствовал в Малли в праздники жертвы и окончания поста. [306] Праздник жертвы — в честь построения Авраамом храма Каабы в Мекке, отмечается в 10-й день зу-л-хиджжа, последнего месяца мусульманского лунного года. Праздник окончания поста, праздник разговенья, второй из великих мусульманских праздников; отмечается в первый и несколько после дующих дней шавваля, десятого месяца года. Люди вышли к месту молебствия — оно находится поблизости от дворца государя, — на них были красивые белые одежды. Государь приехал верхом, и на голове у него был тайла-сан…. [307] Тайласан — платок, носимый поверх тюрбана и прикрывающий шею. Затем хатиб спустился, сел перед султаном и произнес длинную речь; и стоял там человек с копьем в руках, разъясняя людям речь хатиба на их языке…. [308] Хатиб — проповедник в мечети. Поскольку проповедь читается по-арабски, в странах Западного Судана распространен обычай перевода проповеди на какой-нибудь из местных языков, отмечаемый Ибн Баттутой.

В дни обоих праздников после послеполуденной молитвы государь садится на ал-банби. Приходят оруженосцы с прекрасным оружием — золотыми и серебряными колчанами, выложенными золотом мечами в золотых ножнах, золотыми и серебряными копьями и хрустальными палицами. Около государя стоят четыре эмира, отгоняющие мух; в их руках серебряные украшения, похожие на стремена у седла. Ал-фарарийя, кади и хатиб усаживаются, как требует того обычай. Приходит переводчик дуга со своими четырьмя женами и с невольницами, а последних около ста; на всех них красивые одеяния, на головах золотые и серебряные повязки, а в повязках золотые и серебряные яблоки. Для дуги ставят кресло, на которое он садится; он ударяет по инструменту, который (сделан) из тростника, а нижняя часть — из маленьких тыкв. Дуга поет стихи, в коих восхваляет султана и говорит о его походах и подвигах. Жены и невольницы поют вместе с ним, играя луками. Вместе с ними (там находятся) около 30 юношей-рабов дуги, на которых (надеты) рубахи из красной ткани, а на головах — белые шапочки. На шее каждого из них висит барабан, по коему он бьет. Затем идут помощники дуги из числа детей, они играют и крутятся в воздухе вроде того как делают жители Синда. В этом у них есть ловкость и удивительная легкость. Они играют мечами в прекраснейшую игру. Дуга (также) играет мечом удивительную игру; а государь в это время жалует его милостью — приносят кошелек, в котором 200 мискалей золотого песка, и при всех говорят дуге, что в кошельке. Ал-фарари встают и натягивают свои луки в (знак) благодарности султану. А на следующее утро каждый из них подносит дуге подарок в меру своих возможностей. Каждую пятницу по окончании послеполуденной молитвы дуга проделывает церемониал, подобно тому как мы описали.