Григорий Федосеев - В тисках Джугдыра

– Сколько времени? – спрашивает, пробуждаясь, Василий Николаевич и, не дожидаясь ответа, вылезает из спального мешка. – Куда думаете направить Трофима? – вдруг задает он беспокоивший его даже и ночью вопрос.

– В отпуск. Здоровье у него вообще неважное, после воспаления легких в тайге долго ли простудиться. Да и Нина будет, наверное, обижена его отказом приехать за нею.

– Не поедет он туда, зря хлопочете, – возражает Василий Николаевич.

– Это почему же?

– По себе сужу – не поедет. Знаю, истосковался он по тайге, по работе, а вы ему навязываете отпуск, женитьбу. Зря это. Нина подождет. Не к спеху.

– Не о женитьбе беспокоюсь, а о самом Трофиме, не было бы ему хуже. Не знаю почему, а все боюсь я, Василий, за него. Вот и взрослый стал и войну прошел, а боюсь… Как будто все еще мальчишка он.

– Ну, уж выдумали тоже, мальчишка! Смешно даже… Трофим своим умом, наверное, прикинул, что к чему, и уж ежели решил ехать в тайгу, не удержите. Он ведь что наметит – жилы порвет, не отступит. Характер такой, – убежденно говорит Василий Николаевич.

Я достал радиограмму, адресованную Королеву, с предложением ехать в отпуск и разорвал ее, но новой не написал, отложил до утра.

В эту ночь думы о Трофиме долго не давали мне уснуть.

Утром Улукиткан с Василием Николаевичем ушли на лыжах в левобережный распадок искать сохатого. Я весь этот день был занят поисками паутины для инструмента Макаровой. В ее подразделении за сутки ничего не изменилось. Паука не нашли, старые же нити и после нагрева их электрической лампочкой не натянулись. Не было пока никаких сообщений от Хетагурова.

Неожиданно вспомнился Пашка, верткий, пронырливый, маленький таежник с ястребиными глазами. Уж кому-кому, а Пашке, конечно, известны близ Зеи все сосновые боры, лесные закоулки, старые дупла. Мне живо представилось, как он бежит опрометью к зимовью, чтобы сообщить дедушке Гурьянычу, какое важное дело доверила ему экспедиция и как они вместе тотчас займутся поисками пауков и кокона…

Вызываю по рации Плоткина. Рассказываю ему о случившемся, поручаю организовать поиски кокона в городе, на чердаках, в сараях, кладовых и в случае успеха подумать вместе с летчиком о доставке кокона Макаровой. С Пашкой же решил говорить сам. Плоткин обещал вызвать его вечером на рацию.

Сегодня после полуторамесячного перерыва я снова услышал голос Трофима. Мы долго беседовали с ним по радио. По тому, как раздраженно он отвечал на предложение ехать в отпуск, я понял, что уговорить его невозможно, прав был Василий Николаевич. Оказывается, Трофим уже договорился с Ниной. Она приедет осенью в Зею. Казалось бы, все устроилось как нельзя лучше, но неясная тревога не покидала меня, когда я подписывал распоряжение об откомандировании Трофима в партию Лемеша.

Ни с чем вернулись под вечер наши охотники. В ближнем распадке зверя не оказалось. Но, спускаясь с отрога к лагерю, они случайно наткнулись на свежий след крупного быка-сокжоя. Он прошел вершиной лога, направляясь к реке Удюма.

– Его, однако, мяса много таскает с собою, завтра следить надо, – сказал Улукиткан, сбрасывая с плеч старенькую, как и сам он, бердану и устало опускаясь возле печки.

– Может, далеко уйдет, не догнать? – усомнился я.

– Попробуем, удача не птица, сама не прилетит. Пойдешь? – неожиданно обратился старик ко мне.

– Как с паутиной, – если уладится, пойдем.

– А меня не берешь? – с некоторой обидой спросил Василий Николаевич.

– По свежему следу и один человек управится, троим делать нечего, – ответил старик и, подтащив к себе бердану, стал разбирать ее.

Только теперь я рассмотрел это оружие. Ствол ружья сверху поржавел, внутри образовались глубокие раковины. Затвор явно не от берданы, без выбрасывателя, в гнезде не держится, и Улукиткан носит его в кармане завернутым в тряпочку или привязывает тоненьким ремешком к спусковой скобе. Ложе стесано донельзя, сбито гвоздями, стянуто проволокой и жестью от консервной банки, а край к тому же еще и обгорел. По всему видно, что ружье прошло вместе со стариком большой и длительный путь, бывало в огне, под дождями и бурями. Оно, несомненно, знало много и удач и промахов. Поржавевшее, горбатое, с латками, оно внешне даже похоже на своего хозяина. Ложе берданы исписано разными иероглифами: тут и веточки, и крестики, и рожки, и кружочки, и много других знаков, смысл которых понятен только старику. Они, несомненно, обозначают какие-то знаменательные события, охотничьи приметы и трофеи Улукиткана. Словом, это своеобразная летопись охотника-эвенка.

Старик, порывшись в потке, достал кабарожью берцовую кость, раздробил ее ножом, выскреб мозг и стал им смазывать сверху бердану.

– Дай-ка я по ней протиркой пройдусь да кипяточком нутро всполосну, иначе она у тебя заговорит! – предложил Василий Николаевич.

– Однако, не нужно, Василь, фарта не будет, так лучше. Старому оленю хоть три раза в год шерсть меняй, все одно не помолодеет!

– Как ты не боишься с ним охотиться, задерет тебя когда- нибудь медведь, – сказал тот, с удивлением разглядывая ружье.

– Привычно. Когда стреляю, немножко глаз закрываю, а чтоб не отбросило, лучше спиной к дереву прислониться.

– Значит, было уже?

– У-у, сколько раз! Его привычка шибко плохой, то осечку даст, то пулю не туда бросит, все равно, что старый люди.

– Ты бы сменил его, хорошие же ружья есть, чего мучаешься…

Улукиткан бросил на Мищенко недоуменный взгляд.

– Эко мучаюсь, зря говоришь, Василь. Его характер я хорошо знаю. Новых ружей много, да не нужно, – и старик, отодвинувшись от печки, еще долго возился с берданой.

Вечером из штаба по рации предупредили, что у микрофона Пашка.

– Здравствуйте, дядя, – пропищал он дрожащим голоском в трубку. – Я пришел, слушаю вас.

– Здравствуй, Пашка! Беда случилась в экспедиции. В одном подразделении вышел из строя инструмент, работа приостановилась. Нужно во что бы то ни стало найти паутиновый кокон паука-крестовика, в крайнем случае – самого паука в живом виде. Здесь в тайге люди найти не могут. Надежда на тебя, выручай!

– А какой это кокон и где его искать?

– Его плетет самка паука из тонкой паутины и откладывает в нем свои яйца. В августе паучки выводятся и разбегаются, а кокон остается на месте. Величиной он с воробьиное яйцо, чаще бывает в сухих дуплах и под корою сосновых деревьев, но бывает и под крышей бань, на чердаках. Расспроси дедушку, он подскажет тебе, где скорее найти. Если тебе нужно будет на день отлучиться, Плоткин договорится со школой. Понял?

– Понял. А если я паука не найду, тогда совсем приостановится работа? – вдруг спросил он.

Я догадываюсь, почему он об этом спрашивает: в случае удачи его волей-неволей признают в штабе, станет своим человеком, сможет чаще забегать туда за новостями. Да и кладовщик Иван Алексеевич будет пускать его как своего на склад, где так много удивительных вещей, инструментов, ящиков с печеньем, конфетами.