Тур Хейердал - Путешествие на Кон-Тики

Забравшись на мачту, мы убедились, что, хотя нос плота и был направлен на самый крайний остров в цепи, все же снос плота в сторону был настолько велик, что мы двигались не в том направлении, куда смотрел нос. По сути дела нас сносило наискось прямо на риф. Если бы килевые доски были у нас в порядке, можно было бы справиться со сносом плота, но лезть под него, чтобы закрепить килевые доски новыми оттяжками, - бессмысленно: акулы следовали за нами по пятам.

Мы понимали, что нам остается пробыть на- плоту "Кон-Тики" считанные часы. Нужно было использовать их для того, чтобы подготовиться к неизбежной катастрофе - крушению на коралловом рифе. Каждый из нас знал, что ему делать, когда настанет критический момент. Каждому были даны определенные обязанности. Никто не будет суетиться, наступая другому на пятки, когда настанет роковая минута и каждая секунда будет на счету.

"Кон-Тики" нырял вверх и вниз, вверх и вниз, повинуясь порывам ветра. Уже не было сомнения, что мы попали в водоворот, образующийся обычно около рифа, - волны набегали и наскакивали на откатывающиеся массы воды, которые уже успели удариться об окружающую их стену.

Шли по-прежнему под парусом, в надежде, что нам все же удастся обойти риф. Мы подходили, хотя и боком, все ближе и ближе к нему и увидели с мачты, что вся цепь коралловых островов тесно связана, частью под водой, частью над ней, коралловым рифом, который тянулся, как мол, там, где море было белым от пены и прыгало высоко в воздух.

Риф Рароиа имеет форму овала, диаметром 40 километров. Длинной своей стороной он обращен к востоку, в ту сторону, откуда мы пришли. В ширину риф, тянувшийся от горизонта к горизонту, имел всего лишь несколько сот метров, и за ним, вокруг тихой лагуны, расположилась цепь идиллических мелких островков.

Со смешанным чувством наблюдали мы, как впереди нас по всему горизонту риф безжалостно рвал и швырял в воздух голубой Тихий океан. Я знал, что нас ожидало. Я уже бывал на архипелаге Туамоту и много раз наблюдал с берега великолепное зрелище, открывавшееся на востоке: буруны надвигались с Тихого океана и разбивались о риф. На юге один за другим появились новые острова и рифы. Мы, очевидно, находились у середины фасада кораллового рифа.

На борту "Кон-Тики" были сделаны все приготовления к окончанию путешествия. Все ценное мы снесли в хижину и прочно привязали. Документы и бумаги, а также пленки и другие портящиеся от воды вещи мы запаковали в водонепроницаемые мешки. После этого мы укрыли всю бамбуковую хижину парусиной, закрепили ее особенно прочным тросом. Когда наконец исчезла последняя надежда, мы подняли палубу и обрубили тросы, поддерживавшие килевые доски. Вытащить их на палубу оказалось очень трудно, потому что они густо обросли огромными ракушками. Теперь, когда килевые доски были убраны, наш плот сидел в воде, как обычные бревна на плаву, и поэтому ему было легче перебраться через риф. Лишившись паруса и килевых досок, плот повернулся бортом к ветру и стал беспомощной добычей ветра и волн.

Мы выбрали самый длинный трос и привязали его одним концом к самодельному якорю, а другим к основанию мачты с правого борта; после спуска якоря плот должен был войти в буруны кормой. Якорь был сделан из пустых баков для воды, наполненных использованными батарейками и другими тяжелыми предметами, и из связанных накрест тяжелых мангровых бревнышек.

Приказ номер один - первый и последний на плоту - гласил: "Держись за плот". Что бы ни случилось, мы должны были крепко держаться на плоту, предоставив девяти бревнам принять на себя удар при столкновении с рифом. С нас было достаточно, если мы выдержим удары волн. Прыгать за борт было равносильно самоубийству, потому что мы немедленно стали бы беспомощной жертвой прибоя, который принялся бы швырять нас об острые кораллы. Бессмысленно было бы спасаться и в резиновой лодке, потому что она или будет опрокинута крутыми волнами, или вместе с нами разорвана рифом в клочья. А бревна рано или поздно будут выброшены на берег, а с ними и мы, если ухитримся крепко на них удержаться.

После этого всем было приказано надеть ботинки - впервые за сто суток - и приготовить спасательные пояса. Польза от них была, однако, сомнительной, потому что, очутившись за бортом, нам предстояло скорее разбиться о рифы, чем утонуть. У нас осталось еще время, чтобы рассовать по карманам паспорта и те немногие доллары, которые у нас были. Но нас беспокоил отнюдь не недостаток во времени.

В течение нескольких напряженных часов мы беспомощно, боком, шаг за шагом шли к рифу. На борту царила поразительная тишина. Молча, перебрасываясь лишь необходимыми замечаниями, входили мы в хижину и выходили из нее, занятые своей работой. Серьезность лиц показывала, что никто не пребывал в неведении относительно того, что нас ожидало, а отсутствие паники говорило за то, что все мы приобрели непоколебимое доверие к возможностям плота. Если он перенес нас в целости и сохранности через океан, то доставит живыми и на берег.

В хижине царил невероятный хаос: картонки с продовольствием и всякий другой крепко-накрепко привязанный груз. Турстейн едва нашел себе место в радиоуголке, где ему удалось настроить коротковолновый радиопередатчик. Теперь мы были на расстоянии 4 тысяч морских миль от Кальяо и радиостанции военно-морской школы, поддерживавшей с нами постоянную связь, а до радиолюбителей из США было еще дальше. Однако накануне нам повезло: мы установили связь с радиолюбителем на Раротонге (архипелаг Кука), и наши радисты договорились с ним об установлении, в виде исключения, связи в утренние часы. А пока что мы подходили все ближе и ближе к рифу. Турстейн стучал ключом и вызывал Раротонгу.

Вот что записано в вахтенном журнале "Кон-Тики":

"8.15. Мы медленно приближаемся к земле. Невооруженным глазом можем уже различить справа стволы пальм.

8.45. Ветер стал на четверть румба [35] Румб - в данном случае направление от человека, находящегося на плоту, на любую точку горизонта, указываемое компасом. еще более неблагоприятным для нас, и нет никакой надежды на то, что удастся увернуться от аварии. На борту нет паники, на палубе - лихорадочные приготовления. На рифе перед нами лежит что-то, напоминающее остов погибшей шхуны, но, может быть, это просто прибившиеся бревна.

9.45. Ветер гонит нас прямо к последнему острову из тех, которые мы можем разглядеть за рифом. Сейчас мы ясно видим весь коралловый риф; он похож на стену из красных и белых кусочков, выступающую из воды, опоясывая все острова. Вдоль всего рифа взлетает к небу белый пенящийся прибой. Бенгт подает нам хороший горячий обед - последний перед тяжелым испытанием. Да, там на рифе действительно лежат останки корабля. Мы подошли уже так близко, что видим искрящуюся лагуну за рифом и даже очертания островов на другой стороне.