Эдуард Говорушко - Садовник

Брюс в этом отношении - нетипичный американец. И это даже странно: воспитывался-то он как раз в типичной американской семье и рано, как и его две сестры, ушел из дому. Родители, сейчас уже пожилые и больные люди, вот уже около тридцати лет живут в Нью-Йорке. Вдвоем в собственном доме с четырьмя спальнями. Трое детей и девять внуков разбросаны по всей Америке. Раз-два в год родители берут свою машину (отец уже ходит тяжело и плохо, но за руль садится) и приезжают к нам в Бостон. А останавливаются они, конечно же, в гостинице, хотя в нашем доме места хватает на всех. Зять и мы все очень расстраиваемся, но старики никаким уговорам не поддаются.

Может, из-за того, что в детстве Брюсу не хватало нежности и ласки, в чем он сам признается, своим детям он решил обеспечить их с лихвой. А потому сказал Юле, что хочет жить в большой семье. Чтобы у детей были и бабушка, и дедушка. Более того, он хотел, чтобы у его детей был и старший брат. А потому выписал в Америку нашего племянника. К сожалению, старшего брата из Лени не получилось. Окончив школу, племянник вдруг так затосковал, что отказался учится в университете и уехал в Ригу. Правда, с хорошим английским, что помогло ему в конце концов попасть на работу в один из частных банков.

К рождению внука мы с женой Наташей прилетели в Бостон. Спустя месяц Наташа превратилась в пламенную молодую бабушку. С тех пор живет в Бостоне. Сразу же было решено, что мать и бабушка будут с ним общаться, рассказывать и читать сказки на русском языке, а отец - на английском. Наташа по мере взросления внука переквалифицировалась в эдакую Арину Родионовну. В результате Андрюша удивляет наших русских друзей отличным русским языком, а американцев - английским. И этот результат просто осчастливил меня: уже с годовалым внуком мы прекрасно понимали друг друга! Я знаю русскую бабушку, которая подолгу живет в Америке, но объясняется со своими внучками при помощи мимики и жестов.

Сейчас Брюс и Юля думают о русском садике, а в отдаленной перспективе не исключена, как я понимаю, и русская школа в Москве или Санкт-Петербурге.

Из Москвы

В начале лета мы отдыхать не поехали. Муж отправился на экономический форум в Петербург. Обсуждал, как поднимать нашу экономику, если она есть, конечно. Я же поехала в Пензу. Стоит она высоко на холме, подковой спускается к реке Сура. Но самое красивое - это парки. Они террасами следуют друг за другом, с фонтанами, скульптурами, памятниками. Это город художников. На площадях продаются картины. На одну, мне понравившуюся, денег не хватило. Художник отдал ее мне, не сомневаясь, что я вышлю ему деньги из Москвы. Конечно, сделал он это не от хорошей жизни, хотя русскому человеку свойствен "широкий жест". Пенза, когда-то богатейший торговый город, сейчас нищая. Нет средств на серьезные ремонты домов, дорог, но город чистится, моется, убирается. Знаешь, как франт, у которого есть манжеты от рукавов, а рубашки нет. Мне хотелось увидеть гимназию, в которой преподавал Илья Николаевич Ульянов, отец Ленина. Этот человек мне очень симпатичен. Иду по нагорной части Пензы и думаю, как бы мне похитрее спросить про гимназию, где работал отец Ленина. Ведь время таково, что Ленина, всех Ульяновых и даже ни в чем не виновный город Симбирск-Ульяновск костят, как только можно. Идет юноша, задаю вопрос, хорошо выговаривая слово "гимназия" и невнятно слово "Ульянов". Но он спокойно мне показал красивое здание и кое-что рассказал о жизни Ульяновых в Пензе. Заметь, это был молодой человек! Неужели вопреки всем идеологическим дрязгам он понял: пока живет человек, его надо любить, умрет - помнить...

С другим моим желанием дело обстояло хуже. Ты, наверное, помнишь, что Пенза славилась своими часами "Чайка"? У многих, купленные еще тридцать лет назад, они и сегодня ходят блестяще. Ну я и решила, что наконец-то куплю в Пензе "кукушку". И уже представляла, как открывается дверца домика, выглядывает эта ленивая птичка, у которой, по мнению моего любимого Бунина Ивана Алексеевича, самый весенний, юный и светлый голосок. Отправилась в фирменный магазин "Часы". Высматриваю "кукушку". Но со стенда смотрят на меня лишь плохого зеленого цвета "лягушки". На мой вопрос продавщица отвечает: "лягушки" из Германии. Пензенский часовой завод обанкротила мафия, решив убрать конкурента с рынка. Стоят цеха, филигранно работавшие мастерицы, чтобы прожить, собирают стеклотару. Представь холодный, не отапливающийся цех на четыреста человек, где работают трое. Из старых традиций - лишь белый халат. Зарплаты, конечно, не получают.

Я зашла в магазин на территории завода, надеясь, что здесь сохранилось что-то из старых запасов. Вместо часов на витрине черные макароны. Зато немецкая "лягушка" чудодейственным способом преодолевает все препятствия на пути из Европы. Боюсь только, что болото не то выбрала: Пенза город сейчас хоть и бедный, но гордый.

Что-то подобное хотят проделать с пензенским заводом "Дизельмаш". Старое, крепкое предприятие, шесть тысяч рабочих, дизеля поставляет в 27 стран. Они прекрасно работают даже в тропическом климате. Нет же, кое-кто едет на Запад, там ему говорят: зачем вам завод? Мы вам поставим готовые детали, а вы только собирать будете. Так и получается: в часовом деле "лягушки", в дизельном - отверточное производство, то есть только отвертки русские.

Но вернусь к нашему отдыху. Едем не на дачу, не в деревню, а в "Марьино". Садимся в странный поезд - в нем меньше вагонов, чем положено. Но мягкие спальные вагоны, бархатные диваны, картины, крахмальное белье и чай. И это сегодня! Оказывается, поезд был "учрежден" советской властью специально для санатория "Марьино". идет до Льгова, оттуда едешь автобусом.

Санаторий переполнен. Отдыхающие из Москвы, Курска, Брянска, с Украины. Это среднего и выше достатка люди. Очень модно и потому одинаково одеты. Обслуживающий и медицинский персонал, которому мало платят, тем не менее очень старается; видимо, в других местах платят еще меньше. Кухня домашняя, так как санаторий имеет огромное подсобное хозяйство.

"Но каков же сам дворец?" - спросишь ты. И я отвечу: так же прекрасен, как Архангельское, Кусково, Останкино. Князья Барятинские строили не хуже других русских вельмож - Шереметевых, Голицыных, Долгоруких. Среди полей и лесов поднимается, словно залитый солнцем в любую погоду, дворец. Скульптуры, беседки, белые фонтаны, живописные горбатые мостики, клумбы и оранжереи. У самой воды монумент, воздвигнутый Барятинскими в честь окончания Кавказской войны. Я пошла в дворцовый музей посмотреть на лица многоколенного рода князей Барятинских и узнала, что построил дворец князь Иван Иванович Барятинский. Он как дипломат многие годы защищал интересы России за рубежом, как едва ли не самый лучший агроном создал экономическое, невиданное по тем временам прогрессивное сельское хозяйство в своих имениях; в его письмах и распоряжениях видна забота о крестьянах: он построил для них больницу, аптеку, богадельню, школу, способных крестьянских детей посылал учиться в Петербург, беднейшим строил дома и покупал лошадей. И при этом, обрати внимание, князь пишет в 1819 (!) году: "Если бы не бояться прослыть странным, я всех бы тунеядцев своих отпустил на волю, но с тем, чтобы выгнать их из вотчин... Сим единственным способом можно искоренить этот род глупых и развратных людей..." Даже советской власти не удалось отпустить на волю тунеядцев и бездельников: она их содержала часто в ипостаси партийных работников. И вот только сейчас они отпущены и выгнаны. И потому или гибнут, или берутся за ум...