Фарли Моуэт - Путешествие на Коппермайн

Завершив бессмысленное разрушение поселка, индейцы приготовили обильный завтрак из свежей лососины. По окончания трапезы, длившейся довольно долго, потому что мы уже много часов ничего не ели, индейцы объявили, что готовы снова оказать мне помощь, чтобы я мог завершить описание реки.

Было 5 часов утра 17 июля; примерно в восьми милях от того места, где мы находились, виднелось море. И я поэтому немедленно приступил к дальнейшей топографической съемке, доведя ее до самого устья, причем река так и оказалась на всем протяжении сплошь в мелях и порогах, которые с трудом можно было пройти даже на лодке, а в море она низвергалась с высокого уступа. Был отлив, но по отметинам на льду я прикинул, что и во время прилива вода не поднимается выше двенадцати — четырнадцати футов и, следовательно, лишь немного морской воды попадает в устье реки. В море у берега тоже виднелось множество островков и мелей, которые я мог рассмотреть с помощью хорошей складной подзорной трубы. Паковый лед еще не сошел, только подтаял у берегов, отойдя от них примерно на три четверти мили и немного отступя от островков и отмелей. Завершив съемку, я застолбил участок побережья и объявил эти места, где я оказался первым белым человеком, принадлежащими Компании Гудзонова залива.

Теперь мы могли тронуться в обратный путь, но, прежде чем продолжить рассказ о путешествии, я думаю, уместно будет дать краткое описание обычаев и образа жизни эскимосов.

Когда я только поступил на службу в Компанию Гудзонова залива, то в качестве помощника капитана одного из шлюпов вел торговлю как раз с эскимосами. Поэтому мог часто наблюдать жалкий образ жизни этого народа.

Торгуя с ним, мы нередко покупали у них мешки из тюленьей кожи, думая, что они наполнены жиром. Однако, открыв их, частенько обнаруживали там большие запасы оленины, тюленьего мяса, моржовых ластов и лососины. Нам они в пищу не годились, поэтому мы отдавали найденное обратно эскимосам, которые с жадностью поедали все, хотя некоторые из этих запасов хранились у нас не меньше года. Казалось, эскимосов сильно радовало, что они смогли так перехитрить нас, вернув себе бесплатно почти треть проданного.

Способ хранения пищи в мешках из тюленьей кожи надежно предохраняет ее от воздействия наружного воздуха и от мух, но процесс гниения только приостанавливает, а не прекращает совсем. Чистый китовый или моржовый жир, в который погружено мясо, обладает свойством не замерзать даже в самые большие морозы — обстоятельство весьма счастливое для людей, вынужденных жить в условиях крайне сурового климата.

Пока есть запасы пищи в этих хранилищах, эскимосам в случае голода надо только вскрыть один из мешков и достать оттуда оленью грудинку, немного тюленьего мяса, моржовую ласту или полуразложившегося лосося и тут же на месте позавтракать, отобедать или отужинать ими, не тратя времени на готовку. Пьют они только воду, которую берут из близлежащего озера или речки.

Кроме уже упомянутого необычного блюда у эскимосов есть еще несколько, в равной степени отталкивающих для европейцев. Упомяну еще только одно, состоящее из мелко нарезанной сырой оленьей печенки, смешанной с содержимым желудка этого животного. Причем, чем дальше зашел процесс разжижения этого содержимого, тем вкуснее блюдо для эскимосов. Наблюдал я также, как они горстями поедают личинок мух, разведенных на мясе, а когда у кого-нибудь случайно пойдет носом кровь, ее обычно слизывают и глотают.

Но если подумать, в сколь негостеприимной части земного шара эскимосам приходится жить и на какие муки их нередко обрекает голод, то, думаю, не стоит удивляться их способности находить удовольствие в поедании подобной пищи и следует восхищаться мудростью и добротой Провидения, наделившего все живое на земле способностями и вкусом, наилучшим образом соответствующими пище, климату и остальным условиям тех областей, где они живут.

Справедливости ради надо упомянуть, что эти люди при первой моей встрече с нами отказывались есть нашу пищу. Некоторые, хотя и пробовали сахар, изюм, инжир и хлеб, почти сразу же выплевывали все с явным отвращением: то есть они испытывают от нашей пищи не больше удовольствия, чем мы от их. Теперь живущие поблизости от реки Черчилл эскимосы едят кое-какие привезенные нами продукты и иногда пропускают глоток портера или разбавленного водой бренди. Они настолько приобщились к культуре и привыкли к англичанам, что любой из служащих Компании, кто найдет в себе силы привыкнуть к еде и образу жизни эскимосов, может без опаски жить среди них, пользуясь их покровительством. Взаимоотношения их друг с другом совершенно вольные, никто из них не стремится главенствовать над другими и не высказывает ни малейших признаков зависимости, кроме тех, что естественны между родителями и детьми.

Закончив описание реки, мы направились к самим медным копям, чтобы осмотреть и их, но, пройдя около двенадцати миль на юго-восток, сделали привал, чтобы немного поспать. Никто из нас не смыкал глаз с 15-го, а уже настало утро 18-го. Индейцы добыли овцебыка, но так как у нас не было ничего, чем бы можно было развести огонь, кроме влажного мха, то пришлось есть мясо сырым, причем оно оказалось почти несъедобным, потому что животное было уже старым.

Было бы уместно привести некоторые сведения о реке и прилегающей к ней территории, о местных растениях, а также зверях, населяющих эти пустынные края.

Кроме упоминавшихся ранее низкорослых деревьев здесь широко распространено растение, известное как лабрадорский чай или гренландский багульник, затем какие-то травянистые растения, сушеными листьями которых индейцы набивают трубки; встречается клюква и другие ягодники. Леса по мере приближения к морскому побережью становятся реже, деревья — все ниже; последние несколько сосен я видел более чем в тридцати милях от устья реки.

Общее направление течения реки — северо-западное, но местами русло очень извилистое. Ширина от двадцати ярдов до четырех-пяти сотен ярдов. Берега почти везде сложены скальными породами и до такой степени повторяют очертания друг друга, что не остается сомнений в том, что русло реки образовалось в результате некоей ужасной конвульсии природы. По словам индейцев, Коппермайн берет свое начало от северо-западной оконечности озера Большого Белого Камня, до которого от устья по прямой почти три сотни миль. От порогов, где мои индейские спутники убили эскимосов и которые я назвал Кровавыми порогами, до берега моря около восьми миль.

Живущие по этой реке эскимосы довольно низкорослы, среди них нет никого ростом выше среднего; будучи ширококостными, они не отличаются ни правильным сложением, ни особой крепостью. Цвет кожи у них напоминает потускневшую медь, хотя некоторые женщины более светлокожи и румяны. Одежда сильно напоминает ту, которую носят гренландцы из Девисова пролива, только у женщин меховые сапоги не укреплены китовым усом, а подол кухлянок выше колен.