Жюль Верн - Зеленый луч

К вопросам, касающимся политики, были тоже довольно равнодушны, и если в душе, может быть, и были якобинцами и питали некоторое предубеждение против царствовавшей Ганноверской династии, то мечтали о возвращении Стюартов так же поверхностно, как мечтают некоторые французы о возвращении последнего из дома Валуа. В сердечных делах они понимали еще меньше, а между тем братья Мельвиль горячо желали ясно читать в сердце мисс Кампбель и угадывать самые задушевные ее мысли и, если это будет возможно, развивать и направлять их по своему усмотрению, а если это будет необходимо, и выдать молодую девушку замуж за ими же избранного человека, который, конечно, употребит все усилия, чтобы сделать ее счастливой. Если верить братьям или, вернее, если послушать разговор, который они вели, то можно было бы подумать, что они нашли уже человека, на которого намеревались возложить эту приятную обязанность.

— Итак, Елена гуляет, но теперь пять часов, и она скоро возвратится домой.

— А когда она возвратится?..

— Тогда, я думаю, брат Сэм, настанет то время, когда нам надо будет поговорить с ней серьезно.

— Через несколько недель, брат Сиб, нашей дочери исполнится восемнадцать лет…

— Она достигнет возраста Дианы Верной, не так ли, брат Сэм? И, говоря по правде, она так же красива, как героиня «Роб Роя».

— Да, это правда, брат Сиб, но изяществом своих манер…

— Складом своего ума…

— …она больше напоминает Диану Верной, чем Флору Мак Айвор — другую величавую фигуру из «Вэверлея».

И, гордые своими сведениями из родной литературы, братья перечислили героинь чуть не всех вальтер-скоттовских романов, но все они, по их мнению, должны были уступить нравственным и физическим совершенствам мисс Кампбель.

— Она, брат Сэм, молоденький розан, выросший немного быстро, и которому поэтому необходимо…

— …дать подпорку, так ведь, брат Сиб? И лучшей подпоркой…

— …будет, без сомнения, муж, так как, брат Сиб, в этом случае розан и подпорка пустят корни в одном и том же грунте.

Чрезвычайно довольные этим сравнением, вычитанным в книге «Прекрасный садовник», они весело улыбнулись друг другу, после чего брат Сиб вынул из кармана табакерку и, раскрыв ее, деликатно погрузил в нее два пальца; затем передал табакерку брату, и тот, тоже взяв щепотку, положил табакерку в карман.

— Итак, брат Сэм, мы пришли к соглашению.

— Как и всегда, брат Сиб.

— Даже относительно выбора попечителя [1] Здесь труднопереводимая игра слов: подпорка для растений называется по-французски tutenr — то есть опекун или попечитель. — Примеч. ред. для нашей дочки.

— Конечно. Кто же может быть более симпатичным, более соответствующим ее вкусу, как не этот молодой ученый, получивший ученую степень в Оксфордском и Эдинбургском университетах? Этот физик, равный Тиндалю…

— …этот химик, подобный Фарадею, этот человек, проникший в тайну происхождения всего существующего в нашем бренном мире…

— …и который, брат Сиб, не задумывается над ответом на какой бы то ни было предложенный ему вопрос.

— Да, кто может быть лучше этого потомка древней фамилии и обладателя солидного состояния?

— Я уж не говорю об его привлекательной внешности, очень приятной, по моему мнению, несмотря на алюминиевые очки, которые он носит.

Мы вполне уверены, что даже в том случае, если бы очки этого героя были из стали, или из никеля, или золотые, братья Мельвиль не сочли бы это за недостаток. Но был ли в действительности по вкусу мисс Кампбель этот молодой ученый, получивший ученую степень в двух университетах? Если мисс Кампбель имела сходство с Дианой Верной, то ведь эта героиня, как известно, не питала к своему ученому кузену Рашлею ничего, кроме дружбы, и в последней главе романа замуж за него не вышла. Но, впрочем, что же из этого? Подобное обстоятельство не могло обеспокоить серьезно братьев Мельвиль: как двое старых холостяков, они не могли быть опытны в сердечных делах.

— Молодые люди уже виделись не раз, продолжал брат Сиб, — и наш ученый друг, по-видимому, не остался равнодушен к красоте Елены.

— Еще бы, брат Сэм. Если бы божественному Оссиану пришлось воспевать ее красоту и ее добродетели, то он назвал бы ее Монной, то есть «всеми любимой».

— Да, если б он только не назвал ее Фионой, что, как ты знаешь, по-гаэльски значит «несравненная красавица».

— Не нашу ли Елену создало его воображение, когда он сказал: «Она покидает убежище, в котором вздыхала украдкой, и является во всей своей красе, как из-за туч луна…» — начал брат Сэм.

— «…и блеск ее красоты, окружает ее как сияние, — продолжал брат Сиб, — и шум ее легких шагов раздается в ушах, как нежная мелодия».

К счастью, поэтическое настроение братьев было нарушено другими мыслями, которые сбросили их с несколько туманного неба кельтского барда на землю и возвратили к прозаической действительности.

— Без сомнения, — сказал один из них, — если Елена нравится нашему молодому ученому, то он в свою очередь не замедлит ей тоже понравиться…

— И если она, брат Сэм, и не выказала нашему ученому другу до сих пор того внимания, которого он заслуживает, то прекрасные качества, которыми так щедро наградила его природа…

— …не замедлят произвести на нее глубокое впечатление; этого не случилось до сих пор, брат Сэм, только потому, без сомнения, что мы не сказали ей, что ей пришло время думать о замужестве.

— Да, конечно, брат Сиб, и в тот день, когда мы дадим ее мыслям желанное направление, предположив, что у нее нет предубеждения против замужества…

— …она не замедлит согласиться, брат Сэм, как прекрасный Бенедикт, который после долгого сопротивления…

— …закончил развязку комедии «Много шума из ничего» тем, что женился на Беатриче.

Вот каковы были братья Сэм и Сиб Мельвили, и результат задуманной ими комбинации казался им столь же естественным, как развязка комедии Шекспира.

Придя к этому заключению, братья, движимые чувством радостного удовлетворения, поднялись со своих мест и начали, потирая руки, тонко улыбаться друг другу. Вопрос о замужестве Елены стал делом решенным. Какое могло явиться в этом случае непредвиденное затруднение? Молодой ученый сделает предложение, Елена ответит на него согласием, и когда формальности эти будут соблюдены, останется одно: назначить день свадьбы.

Свадьба будет, конечно, роскошная; ее отпразднуют в Глазго, но венчание не будет происходить в кафедральном соборе святого Мунго — единственной шотландской церкви, которой не коснулась реформа, нет! Она казалась слишком мрачной для свадебного торжества, которое в воображении братьев Мельвиль должно было походить на слияние чарующей молодости с лучезарной любовью. Для этой цели более всех подходили церковь святого Андрея или церковь святого Георгия, которые к тому же находятся в лучшей части города. Таковы были соображения братьев Сэма и Сиба; они продолжали развивать план предполагаемой свадьбы, причем речь их больше походила на обмен фразами, целиком взятыми из книги, чем на простой разговор.

Читать дальше