Жак-Ив Кусто - Живое море

— Киты!

Два кита длиной около шестидесяти футов плыли не торопясь как раз под струями пемзы. Они спокойно позволили "Калипсо" пристроиться между ними. Оба выпускали фонтаны, а в промежутке между вдохами погружались на несколько футов.

Внезапно кто-то на носу закричал:

— Один из них — белый кит!

Я кубарем скатился в наблюдательную кабину. Оба кита были одинакового темного цвета; под водой они кувыркались, играя, и показывали серо-белое брюхо. Так что белый кит, похоже, еще одно из ряда мнимых чудовищ (мурены, скаты, осьминоги), грозную славу которых уже развенчали аквалангисты. Но страхи не прошли совсем, они теперь сосредоточились на кровожадной косатке.

Грозный "кит-убийца", он же косатка, — самый крупный из дельфинов. Он умен и подвижен, его наблюдают не так часто, и потому, должно быть, он сохраняет свою каннибальскую репутацию. В книгах о китобойном промысле можно прочесть описания страшных сцен, как косатки нападают на крупных китов и выгрызают у них язык, свое любимое лакомство. Такое и впрямь бывает, когда кит загарпунен и представляет собой легкую добычу. Но невредимый кит — синий или кашалот — вполне может отбить атаки косатки. Это подтверждено многими наблюдениями. Самые надежные свидетельства собраны в Антарктике инспекторами, которые летают над участками промысла низко и на малой скорости. Часто видели, как стаи косаток приближались к небольшой китовой семье — самец, самка и детеныш. Кит легко отгонял косаток, и стая прекращала преследование.

А вот рассказы об уме косаток справедливы. Вдоль берегов Новой Зеландии вплоть до начала нашего столетия велся китобойный промысел. Завидев китов, рыбаки выходили на лодках, поражали добычу гарпунами и тащили ее к берегу для разделки. Окровавленная вода привлекала косаток, и китобои бросали им требуху, в том числе язык. Зато по ночам косатки ходили вдоль берега и, приметив кита, тотчас "лаем" принимались будить рыбаков. Получается, что косаткам, чтобы отведать китового мяса, приходилось обращаться за помощью к единственному в царстве природы подлинно "кровожадному" существу… Если бы "убийцы" отвечали своей репутации, они давно истребили бы всех китов на свете. Косаток не так уж много; должно быть, они как вид не очень преуспевают в отличие, скажем, от акул, которые много миллионов лет буквально кишат в океанах.

Для меня косатки — те же дельфины, только крупнее и красивее своих братьев. Самец достигает в длину двадцати пяти футов, у него мощные челюсти и большие зубы. Косатке ничего не стоит разорвать на куски пловца, но до сих пор такие случаи неизвестны. Марокканские ныряльщики, знакомые с "китом-убийцей", рассказывают, что косатки подходят к человеку, поплавают вокруг и, удовлетворив свое любопытство, удаляются. Словом, ведут себя как обычные дельфины.

Южнее острова Сокотра в Индийском океане "Калипсо" настигла, как нам сперва показалось, стадо китов, но затем я по черным косым спинным плавникам опознал косаток — Orcinus orca. На расстоянии кабельтова от них "Калипсо" сбавила ход до шести узлов. Косатки плыли не торопясь среди тихо плещущихся волн. Вблизи мы смогли даже разглядеть белые пятна на черных боках. Самый крупный, самец, был около двадцати футов в длину. Четыре взрослые косатки поменьше, видимо, составляли его гарем. Двое детенышей, которые шли чуть поодаль, поспешили присоединиться к родителям. Появление судна заставило все стадо теснее сплотиться вокруг вожака.

Я прибавил ходу. Вожак оставил стадо и пошел к "Калипсо". Я уже думал, что он сейчас начнет кувыркаться в воде у нашего форштевня, словно дельфин, но он занял позицию футах в ста впереди, повернул и поплыл от нас. Мы шли за ним, вдруг меня осенило: вожак уводил "Калипсо" прочь от своего семейства, которое следовало под углом к нашему курсу… Внезапно он нырнул. Нету, исчез… Мы минут пять изучали гладь моря, прежде чел вновь обнаружили стадо. Оно было милях в двух от нас. Так как детеныши плавают не очень быстро, "Калипсо" удалось опять настигнуть косаток. Вожак рассердился не на шутку. Он покинул семейство и пошел в другую сторону. Однако на этот раз мы его провели, стали преследовать не вожака, а стадо. Тотчас самки и детеныши нырнули, словно услышали его команду. На виду остался только его превосходительство. Он несколько часов водил нас га собой. Хитроумные маневры самоотверженного самца заставили нас совершенно потерять след самок и детенышей.

И все это время в некотором отдалении поверхность моря рассекали плавники акул. Когда бы нам ни встречались морские млекопитающие, непременно по соседству ходили акулы.

В ста милях севернее экватора Саут зазвонил в судовой колокол, вызывая на палубу правоверных. Невдалеке от судна мы увидели косые фонтаны и длинные темные силуэты кашалотов. Трое животных шли нам наперерез со скоростью семи-восьми узлов. Мы повернули и пристроились к ним. Так начался день чудес и трагедий…

Забравшись в подводную обсерваторию, Луи Маль смотрел, как кашалоты танцуют и резвятся в океане, кувыркаются, сверкая белым брюхом. Решив, что "Калипсо" подошла слишком близко, киты нырнули, но через десять минут вернулись к поверхности недалеко от носа нашего корабля. Мы видели могучие черные спины, исполосованные старыми рубцами. Около часа мы без конфликтов вместе бороздили океанский простор.

Но вот киты после очередного погружения вынырнули очень близко и каким-то образом очутились перед самым форштевнем "Калипсо". Столкновение было неизбежно. Со скоростью десяти узлов "Калипсо" врезалась в бок двадцатитонного кашалота. Главный удар приняла на себя подводная камера. Маль пробкой выскочил из люка, испуганный, но невредимый.

— Кабина цела, течи нет! — крикнул он.

Несколько человек побежали вдоль палубы к корме посмотреть, что с китом. Надев наушники эхолота, я услышал тревожный мышиный писк. До столкновения кашалоты переговаривались между собой мелодичными модулированными потами, теперь звучали нервные, полные боли крики кита, которого мы ранили, и пронзительные ответы его спутников.

Калипсо" сбавила ход. Два кита подошли к своему явно оглушенному товарищу и с обеих сторон плечами пс;, я-ли его так, чтобы дыхало было над водой. Точно так]: способом мать поддерживает новорожденного детеныша, обучая его плаваптпо; видимо, память китов сохраняет этот прием, и они применяют его, когда кто-то из них попадает в беду. Отовсюду по два, по четыре сходились другие кашалоты. Я поминутно выбегал на палубу, потом опять возвращался к гидролокатору, чтобы послушать разговор стада. "Голоса" стали более нормальными. Видимо, оглушенный кит оправился от удара. Всего возле "Калипсо" собралось тридцать семь китов, включая пять-шесть детенышей длиной около двенадцати футов. Мы без, труда поспевали за стадом, так как его движение тормозилось медлительностью детенышей и раненого.