Тур Хейердал - Экспедиция “Тигрис”

На другой день после столкновения дикие горы Северного Омана ушли из нашего поля зрения, но под вечер мы приблизились к берегу настолько, что увидели приморскую равнину с редкими высокими деревьями. Равнина была совершенно плоской, и можно было наперед сказать: незримая береговая линия представляет собой длинный пляж, на отмели перед которым мы вполне можем отдать якорь. Но пока мы взвешивали этот вариант, Норман из своего уголка в главной рубке крикнул, что установил двустороннюю связь с береговой радиостанцией. Маскатские власти предупреждали, чтобы «Тигрис» без соответствующего разрешения не приставал к оманским берегам. Заодно нам передали радиограмму Би-би-си: консорциум запрещал Норману использовать любительскую рацию для передачи каких-либо сведений. Он не должен сообщать радиолюбителям наше местонахождение. Не сумеет, как это было до сих пор, наладить связь на фиксированной частоте передатчика, предоставленного консорциумом, все равно — в работе с любителями передавать только «все в порядке» и больше ничего.

Этот запрет возмутил Нормана.

— А если мы потерпим крушение? — спросил он и сорвал с головы наушники.

Было еще совсем светло, когда дау остановилась возле поплавков большой рыбацкой сети, которую мы на сей раз постарались обойти. А ребята Саида, к нашему удивлению, преспокойно начали вытаскивать сеть и выбирать из ячеи трепещущую рыбу. Покончив с этим делом, привязали к поплавку полиэтиленовый мешочек и бросили сеть обратно в море. После чего знаками дали понять Рашаду, чтобы подошел на шлюпке за нашей долей; выяснилось, что они положили в мешочек три динара в уплату владельцу сети.

И вот уже мы вылавливаем из большой кастрюли Карло дымящуюся вареную рыбу, а Тору подает японское блюдо: нарезанную кубиками сырую рыбу в соевом соусе. Для тех из команды, кто еще не пробовал сырой рыбы, это блюдо оказалось приятнейшим сюрпризом. Сам Тору, весь в ожогах и волдырях, выглядел так, словно побывал на раскаленной сковороде. Перед обедом он долго сидел и нервно поглаживал обессиленно приземлившегося на ладье крупного хохлатого зимородка, больше в утешение самому себе, чем птице. В этот день Тору первым прыгнул за борт искупаться и угодил прямо в скопище медуз. Маленькие прозрачные кишечнополостные в несметном количестве окружили ладью, кокетливо помахивая фиолетовыми юбочками и длинными жгучими нитями. У них была в разгаре брачная пора, и они явно вознамерились весь мировой океан наполнить своими отпрысками.

Человек тоже оставил свидетельства своего стремления безраздельно властвовать на суше и на море. На выходе из залива поверхность воды была затянута радужной нефтяной пленкой. Мы приготовились увидеть комья мазута, но мазут попадался редко и лишь маленькими комочками. Не то, что сделанное нами десятью годами раньше неожиданное открытие, когда мы, идя на «Ра I» и «Ра II», радировали в Организацию Объединенных Наций, что Атлантическому океану угрожает сильное загрязнение. С того времени заметно сократились случаи намеренного выброса танкерами нефтяных отходов в море. Тем не менее на наших глазах огромные танкеры, прежде чем входить в Ормузский пролив, беззастенчиво промывали цистерны. Видимо, этот район их устраивал: в заливе нарушать действующие правила более рискованно.

Нефтяная пленка не помешала примерно сотне дельфинов резвиться и прыгать вокруг ладьи. И вода кишела планктоном, невидимым до захода солнца, как невидимо днем звездное небо. Зато едва показывались звезды, вокруг рассекающих воду рулевых весел вспыхивал планктонный фейерверк. Время от времени в глубине мелькали огоньки, точно кто-то сигналил фонариком или чиркал спичкой. Ночи здесь были такие теплые, что мы несли рулевую вахту без курток. Снова, как тридцать дней назад, над притихшим морем шумерской ладьей плыл молодой месяц. «Тигрис» перестал скрипеть суставами, дав Эйч Пи возможность заметить, что Тур, Герман и Юрий храпят во сне.

Ядовитые морские змеи попадались редко, хотя здешние воды считаются одним из главных мест их размножения. Зато по утрам мы находили на палубе летучих рыбок.

Хотя патрульный катер больше не возвращался, было очевидно, что оманские власти извещены о нашем появлении. Капитан Саид был заметно озабочен, как будто пограничники назначили его нашим сторожем. Страх, как бы мы не подошли чересчур близко к берегам его родины, был по меньшей мере равен тому, что он испытал, очутившись в иранских территориальных водах. Кончилось тем, что на подходе к прибрежным островам Сувади он настоял на том, чтобы взять нас на буксир, словно пленников. И не отпускал от себя, пока мы не стали перед скалами на якорь рядышком друг с другом.

Суша неудержимо манила нас, однако с Бахрейна передали повторное предупреждение: без разрешения властей не сходить на берег. Перед Сувади мы всю вторую половину дня следовали мимо чудесного белого пляжа с редкой цепочкой пальм и других деревьев. Тихое море омывало песок; вдали голубели горы, судя по всему, те самые дикие крутые гряды, вдоль которых мы прошли противоположным курсом по ту сторону полуострова. В этой части Омана горы будто сдвинуты чьей-то могучей рукой к внутреннему заливу, лицом к заходящему солнцу, а на восход, где открывается путь в океан, смотрят просторные равнины. Оказавшись здесь, древний исследователь, конечно же, направил бы свою камышовую лодку-плот к приветливым, просторным берегам. И мы бы непременно это сделали, не будь строгого радиопредписания сперва оформить паспорта и получить разрешение на высадку в лежащем дальше на юго-восток Маскате.

В бинокль было видно множество лодчонок, вытащенных на белый пляж за островами. Расстояние не позволяло различить детали, поэтому я не подозревал, что потерял бы, запрети нам султан Омана посетить его тщательно охраняемые владения. Те немногие лодки, которые проходили сравнительно близко от нас, ничем примечательным не выделялись.

С приближением вечера уходящий в обе стороны пляж ожил, полчища моторок муравьями устремились в море. Несколько валких весельных лодок, похожих на каноэ, обогнули ближайший от нас островок, чтобы проверить сети. В одной из них сидели два старика и юноша, который греб суком с привязанным к нему подобием лопасти. Симпатичный седобородый плут с орлиным носом предложил нам купить у него рыбы по сходной цене. У нас не было оманских денег, но мы показали ему две крупные ассигнации — одну бахрейнскую, другую катарскую. Старик схватил обе и сказал Рашаду, что должен выяснить на дау, сколько это будет в оманских деньгах, чтобы выбрать какую-нибудь одну бумажку и отсчитать сдачу. Однако стоило рыбакам зайти за дау, как все трое дружно взялись за весла и умчались за остров с такой скоростью, что никакие чемпионы не угнались бы за ними.