Тур Хейердал - Экспедиция “Тигрис”

На пути к Ормаре мы повидали много акул, но такие крупные нам почти не встречались. Судя по горам зубастых голов на обнесенных оградами гротескных полях сражений, в океане у мыса Ормара водятся несметные полчища этих людоедов. Но больше всего нас поразили не грозные челюсти обезглавленных хищниц, а словно набранные из блестящих иссиня-черных бусин причудливые маски на лежащих в сторонке головах. Мы не могли поверить, что обыкновенные мухи могут скапливаться в таких невообразимых количествах, покуда Карло не наклонился с фотоаппаратом над особенно большой акульей головой. Мгновенно маска слетела с головы, и окутанный жужжащим облаком Карло чуть не упал навзничь от неожиданности. Всюду: на заборах, на грудах рыбьих туловищ — сплошной пеленой копошились мухи, даже взбирались друг на друга в поисках свободного места для своего хоботка. Из года в год в теплом воздухе на много километров разносился манящий запах лежалой рыбы, заставляя крылатых гурманов со всех концов Макрана полчищами устремляться в Ормару.

Видимо, этот же острый запах притупил мое обоняние, сделав его невосприимчивым к менее резким ароматам, когда мы спустились к воде, где два рыбака строили лодку. Доски были белые, а лежащие на берегу готовые лодки — темно-коричневые из-за толстого водонепроницаемого слоя какой-то затвердевшей обмазки, напоминающей лак. Видя, как пристально я рассматриваю обмазку, лодочники дали мне понять, что приготовляют ее сами из жира акульей печени. Я долго обнюхивал лодку, но не уловил никакого запаха. Вспомнилось, как арабские рыбаки в Ираке рассказывали мне, что в прошлом они промазывали свои дау акульим жиром для водонепроницаемости. Они даже предложили подвергнуть такой же обработке «Тигриса». Я отказался. Зная, как воняет в жару старый рыбий жир, я боялся, что эта вонь всех нас прогонит с ладьи. Однако ормарские лодки, хоть и покрытые акульим жиром, ничем не пахли. И мне снова пришли на память слова из эпоса о Гильгамеше про венценосного мореплавателя, услышавшего в Дильмуне рассказ о том, как шумерский Ной построил корабль, разломав свой камышовый дом: «Шесть саров смолы влил я в горячий котел, три сара асфальта добавил. Три сара масла принесли работники, не считая одного сара, который хранился в трюме, и двух саров, которые припас кормчий» [36] Tallquist. Op. cit., s. 91. .

Прежде чем спускать на воду свою ладью, мы для проверки, как я уже писал, утопили в Тигре смазанную асфальтом связку камыша. Асфальт растрескался — он явно не подходил для промазки камышовых связок. Возможно, покрытие было бы прочнее, смешай мы, по примеру шумерского Ноя, асфальт со смолой и маслом, а точнее, с акульим жиром. Связанная из берди, заготовленного в августе, наша ладья вполне могла продержаться на воде еще не один месяц; может быть, покрытие из акульего жира или, еще лучше, из особой смеси, описанной в эпосе о Гильгамеше, позволило бы ей служить годами. Стремясь учиться у людей, хранящих вековой опыт, мы постепенно усваивали их секреты. Что ни говори, с «Тигрисом» наши дела шли раз в десять лучше, чем во время первого эксперимента на «Ра».

Более полусотни псов, набивших брюхо рыбьими внутренностями, простерлись недвижимо на мокром песке приливной полосы. Хорошо, подумал я, что «Тигрис» в западной бухте стоит достаточно далеко от берега — ему не страшны приливы-отливы. Во время шторма нагрузка на якорные тросы достигла такой силы, что веретена якорей погнулись, но лапы удержали ладью, возможно потому, что она упиралась кормой в грунт.

Обойдя селение, мы поспешили обратно, чтобы удостовериться, что у наших вахтенных все в порядке. И на пути через перешеек неожиданно встретили молодого лейтенанта пакистанских пограничных войск, который расположился со своими людьми в четырех палатках у кончика драконьего хвоста. Он был предельно учтив, а услышав, что наша маленькая «дау» называется «Тигрис», стал само дружелюбие. От начальства в Карачи он принял по радио сообщение, что в макранских водах плавает «большой корабль „Тигрис”», и лейтенанту, отвечающему за охрану всей пакистанской части макранского приморья, было предписано не чинить никаких препятствий, а, напротив, оказывать всяческое содействие!

Мы-то не подозревали, что берега Макрана закрыты для иностранцев, и причина запрета так и осталась загадкой, ибо нас принимали очень радушно. Лейтенант-пограничник, директор школы, полицейский, присланный из Карачи эксперт по рыболовству — все они говорили по английски, и все стали нашими искренними друзьями. Говорящие на урду местные жители тоже не скупились на гостеприимство, приглашали ребят с «Тигриса» к себе в дом и дарили свежих омаров, предлагали яйца, козье молоко.

Появление нашего «большого корабля» вызвало изрядный переполох в эфире между Ормарой и Карачи. Учтивый лейтенант вернулся в свою палатку, чтобы доложить по радио о прибытии «Тигриса». Мы, возвратившись в свою бухту, застали Нормана в ту минуту, когда он, сидя в рубке, лихорадочно добивался связи с внешним миром. Наконец кто-то ему отозвался, и Норман с трудом разобрал, что направляющееся из Карачи в Дубай судно зайдет в Ормару, чтобы доставить «Тигрису» 3600 литров воды! Бред какой-то! Зачем нам вода? Норман прокричал в микрофон, что наших запасов воды хватит еще на три с лишним месяца; если добавить 3600 литров, мы пойдем ко дну. Ответа не последовало.

Услышав от нас эту историю, капитан Хансен заверил, что «Язон» не вез никакой воды и отнюдь не направлялся в Дубай. Он получил команду спасти «Тигриса» и доставить нас в Карачи. И он готов взять ладью на буксир, как только фольклорный ансамбль закончит свое выступление. Мы устроили небольшое совещание. Как быть? После опыта со «Славском» буксировка представлялась нам страшнее любого шторма. У нас было задумано оставаться в западной бухте, пока не установится погода, потом идти до Карачи. Оттуда мы хотели совершить поездку в Мохенджо-Даро и осмотреть тамошние развалины. Низкое атмосферное давление располагало нас ждать благоприятного ветра, а то, чего доброго, выбросит ладью на скалы мыса Ормара. Или вынесет на просторы Индийского океана раньше, чем мы ознакомимся с древним городом в долине Инда. Можно было добраться по верблюжьей тропе до Пасни и продолжать путь внутрь страны от крепости Сутка-Кух, но тогда пришлось бы надолго оставить «Тигрис» без присмотра. А прими мы предложение капитана Хансена, «Язон» в один день довел бы ладью вдоль побережья до Карачи и у нас было бы больше времени для осмотра древних памятников. Все были за это. И когда музыканты и зрители направились обратно в селение Ормара, два судна в западной бухте подняли якоря. Широкий, могучий «Язон» пошел вперед, увлекая «Тигриса» за собой, словно игрушку на веревочке, и еще до того, как мы обогнули мыс Ормара, нас поглотила темнота.