Луис Ламур - Походный барабан

— Я сделаю все, что смогу.

— Ты уже помог. Ведь это ты остановил… того человека.

— Твой спутник — мавр?

— Норманн. Он был у них большим военачальником, когда сражался против нас, но теперь стал нашим союзником.

Ее близость волновала меня, ибо я кое-что знал о женщинах, однако больше всего я боялся, что нас увидят рядом и неверно это истолкуют. Такого подозрения достаточно, чтобы швырнуть её на потеху команде, так что, когда она вернулась на свое место у фальшборта, мне стало спокойнее.

Мой опыт общения с женщинами невелик, а случаев поговорить с ними было и того меньше. Несколько раз на пустошах встречались мне девицы, которым почему-то случалось заблудиться именно там, где я привык бродить в одиночестве.

Ну, ещё однажды богатый караван остановился на привал над береговым обрывом, и одна молодая женщина спустилась в одиночестве на берег — поискать раковины. Она нашла больше, чем собиралась, и это большее, кажется, приняла и выдержала стойко, проявив активный интерес к продолжению. Довольно красивая молодая женщина, вдова торговца из Анжера, как мне потом удалось выяснить на постоялом дворе, где они остановились на ночь.

Она одна пришла на берег, где я лежал, загорая, на теплом песке, и в поисках раковин все ближе подходила ко мне, пока я не заподозрил, что её интерес к морской живности, возможно, охватывает более широкую область, чем казалось вначале. Обнаружив, что я не сплю, она заговорила со мной, так что, естественно, я поведал ей о пещере за дюнами. Заинтригованная, женщина пожелала увидеть эту пещеру, но в том, что она там нашла, очевидно, не оказалось для неё ничего нового и таинственного…

Размышления мои прервал удар не слишком далекого прибоя, и мой зов разбудил Вальтера, который появился на корме, протирая заспанные глаза. Открылась темная линия берега, и один из финнведенцев занял место впередсмотрящего на носу, чтобы провести нас в бухту.

Бухта представляла собой просто-напросто вырез в береговой линии, частично скрытый обрывистыми скалами, и в ней нельзя было отстояться при южных или восточных ветрах. Мы смутно различали в темноте белые пески, пустынные и безмолвные.

Настроение на галере изменилось. Согласившись потребовать выкуп за пленников, команда была теперь начеку. На корме появились вооруженные люди, а другие расположились вдоль бортов. С этого мгновения стража будет оставаться на своих постах круглые сутки, пока мы не окажемся в безопасности, уйдя в море.

Чужой, таинственный берег искушал меня. Я взволнованно прислушивался к шепоту моря, набегающего на песок, к поскрипыванию корабля, к легкому пошлепыванию волн о борт, к размеренным ударам ходящих взад-вперед весел.

Какая участь ожидает меня здесь? Какие девушки будут соблазнять меня, смеяться надо мной и бросать меня? Какое счастье я могу здесь найти? Какую тайну? Среди чужой, благоуханной ночи я чувствовал, как поднимается во мне нетерпение, страстное стремление оказаться на берегу, побродить в одиночестве среди деревьев, окаймляющих песчаный берег…

На корму снова пришел Вальтер — вместе с Эриком, старшим из финнведенцев, Сервоном-галлом и другими.

Редуан стоял, Азиза рядом с ним. Вальтер угрожающе уставился на него, но пленник был не из таких, кого может запугать обыкновенный пират.

— Мы пошлем трех человек в Малагу, — сообщил ему Вальтер. — Если они не вернутся, ты будешь предан смерти, и девчонка тоже… через некоторое время…

Редуан снял с пальца кольцо.

— Твои люди останутся в живых, если поступят так, как я скажу, и если в Малаге они передадут это кольцо Хишаму ибн Башару. Пусть скажут ему, что я настаиваю на тайне и на немедленной уплате.

— Тайне?

— А ты что, хочешь, чтоб на тебя навалился десяток галер? Конечно, все должно остаться в секрете.

Вальтер принял такое объяснение, но меня оно заставило призадуматься. Мне казалось, что у Редуана была и другая причина сохранить тайну, какое-то соображение, связанное то ли с Азизой, то ли с ним самим.

— Ладно, говори, сколько ты хочешь получить.

Вальтер медлил, а я наблюдал за ним с раздражением и презрением. Мелкий человечишко, привыкший иметь дело с ничтожными суммами и никчемными людьми. Он представления не имел, какой выкуп запросить; не знали этого ни Эрик, ни Сервон.

— Я запрошу од… — толстяк, видимо, набрался наконец храбрости: — Я запрошу три тысячи динаров!

Цифра вырвалась у него почти непроизвольно: он был напуган собственной дерзостью.

Редуан отрывисто, раздраженно рассмеялся:

— Ты глупец и из меня хочешь сделать глупца! Ты думаешь, я какой-то презренный купчишка, что просишь за меня выкуп, как за раба?

У нас дома за выпивкой как-то шел разговор о выкупе…

— Десять тысяч, — вмешался я, — десять тысяч — вот цена, которую запросил бы я, и так мало лишь потому, что небольшую сумму можно быстро собрать и доставить на место.

Редуан был доволен. Он заметил, явно забавляясь:

— Капитан, ты правильно сделаешь, если уступишь свое место вот этому юноше. Он больше годится в пираты, чем любой из вас!

Вальтер бросил на меня уничтожающий взгляд. Все это ему тем более не нравилось, что разговор слышали его люди. Сервона вначале напугала жуткая сумма — три тысячи динаров, но сейчас, когда пленник согласился на десять, галл посматривал на своего главаря уже сердито.

— Ладно, так тому и быть, — сказал Вальтер; его маленькие глазки пылали злобой. — И за этими деньгами пойдешь ты, а с тобой Эрик и Сервон.

— Я останусь здесь, — покачал тяжелой головой галл. Он смотрел мимо Вальтера, на Азизу. — Пусть идут братья.

— Так будет лучше, — согласился и Эрик.

Редуан был доволен:

— Никакой беды с вами там не случится. Хишам ибн Башар искушен в таких делах. Он человек старый, но разум его все ещё быстр. Объясни ему, как обстоит дело, и он сделает все, что нужно.

Из одежды, захваченной с разграбленного корабля, я отобрал то, что показалось мне самым лучшим, и оделся, полагаю, как высокородный мавр, следующий моде. Нашелся там и меч — прекрасное оружие, причем такое, которым я хорошо умел пользоваться.

Переодевшись, я вернулся на палубу, и удивленный вздох Азизы сполна вознаградил мои усилия. Даже Вальтер был изумлен и ошарашен.

Когда я в последний раз предстал перед ним, у меня появился соблазн — прирезать его сейчас же, на палубе его собственного корабля. Я сразу возненавидел его за то, что он нагло ограбил меня и обратил в рабство, заставил работать на свою шайку тявкающих дворняжек. Когда придет мой час, они заплатят за все и горько раскаются в своем обращении со мной.

Однако мне нельзя было забывать о главной цели: найти способ добраться до Кипра и освободить отца, если он в плену, или узнать о его судьбе… какой бы она ни была.