Дж. Троост - Брачные игры каннибалов

В которой Автор учится мудрости, обычаям и традициям Таравы у своей Домработницы Тьябо.

Когда я был помоложе, то частенько вел разговоры, начинавшиеся со слов: «Если бы вы оказались на необитаемом острове, какие десять вещей вы бы с собой взяли?» Далее мы с ребятами часами перечисляли совершенно необходимые десять пластинок или книг, без которых невозможно прожить на острове, или, с приходом славной поры гормональных безумств, девчонок, что скрасили бы наше существование на пустынном клочке суши. Годы шли, списки менялись. «Айрон Мейден» больше не входил в этот список, зато вошли «Смитс» [30], пока их тоже не исключили в пользу «Фугази» [31], а вскоре и те канули в Лету и уступили место «Мэссив Атак». Вычеркнув Элизабет, Карлу и Бекки, я наконец определился, с какой женщиной хочу жить на необитаемом острове, так что осталось выбрать книжки и диски. Собирая вещи, я четко осознавал, как важно взять нужную подборку, чтобы, независимо от моих литературных и музыкальных прихотей, все необходимое оказалось у меня под рукой, на собственном необитаемом острове. Не спорю, Тарава была не совсем необитаемой. Пожалуй, народу там было даже слишком много. Однако на острове не было ни книжных, ни музыкальных магазинов, поэтому я собирал вещи, представляя, что улетаю на Плутон. Взял книги тех авторов, которые понравились бы нам обоим (Филип Рот [32], например), пару книг, которые мы вряд ли когда-либо бы прочли, если бы не застряли на необитаемом острове («Улисс»), и еще пару томиков в качестве компромисса (писательница Энн Тайлер для нее, польский журналист Рижард Капушински для меня). Поскольку диски легче книг, я взял тридцать с лишним, рассчитывая, что они удовлетворят весь спектр музыкальных прихотей. Допустим, захочется мне чего-нибудь поэнергичнее – пожалуйста, Слай Стоун [33]и «Бисти Бойз» [34]к моим услугам. Захочется расслабиться и отдохнуть? Поможет «Маззи Стар» [35]. А если вдруг решу помечтать, что я гуляю по омытым дождем тротуарам Парижа? Майлз Дэвис [36]поможет мне туда перенестись. Настроение поразмышлять о смысле жизни? Вуаля, «Ноктюрны» Шопена. Немного романтики, немного меланхолии? Сяду в кресло и закурю под Цезарию Эвору [37].

Я вспомнил о своих дисках через несколько месяцев, когда меня в очередной раз свела с ума ускоренная до 120 ударов в минуту версия «Макарены». Это была единственная песня, которая звучала на Тараве. Ее слушали везде. В маршрутке, несущейся вниз по дороге на немыслимой скорости и, как всегда, забитой двумя десятками людей и дюжиной рыбин, динамики водителя разрывались от «Макарены», которую он проигрывал снова и снова. Когда мы выпивали с приятелями по футбольной команде, любезно разрешившими мне продемонстрировать свою полную несостоятельность на футбольном поле, или отрывались в одном из грязных баров в Бетио, все это неизменно происходило под аккомпанемент «Макарены», от которого взрывались мозги. Случись мне оказаться рядом с компанией подростков, чудом раздобывших где-то древний японский бумбокс, дребезжащие звуки «Макарены» настигали меня снова.

Окончательно мое терпение лопнуло, когда наши соседи, живущие напротив, купили бумбокс. В их семье был моряк, вернувшийся после двухлетнего плавания, и, как полагается по традиции, все деньги, которые он не потратил на пирушки в далеких портах назначения, пошли на дорогие подарки для домашних. Как правило, подарки имели форму телевизоров, видеомагнитофонов и музыкальной аппаратуры, так как купить все это на Кирибати было нереально. В то время в магазинах Таравы как раз открылся прокат пиратских фильмов, привезенных с Фиджи. Это были «тряпки», записанные на видеокамеру в кинотеатре, отчего лица актеров выглядели бледными и вытянутыми, как будто фильм снял Эль Греко. В кадр то и дело попадали зрители, которые потягивались и кашляли. Если уж мы и брали фильм напрокат, то только не комедию, потому что за смехом и болтовней тех счастливчиков, кому повезло смотреть это кино в кинотеатре, не было слышно ничего. «Нельзя ли потише?» – так и хотелось шикнуть на телевизор. Но если «Титаник» и «Форрест Гамп» на Тараве еще можно было найти, никакой музыки, кроме «Макарены», тут просто не существовало. Я уверен в этом, потому что искал. Я смотрел везде. Смотрел везде, потому что выяснилось, что свои диски я забыл у матери в гараже в Вашингтоне, за тысячи и миллионы миль отсюда.

Сложно передать на словах весь масштаб этой катастрофы. Как хорошо было бы, если бы я забыл свитеры, которые в данный момент гнили в чулане, или обувь, позеленевшую через месяц от плесени! Каждый день я грустно созерцал наш магнитофон, купленный за чудовищные деньги у Кейт, которая в свою очередь приобрела его у своей предшественницы. «Если вам не нужно, – сказала Кейт, – других желающих предостаточно». Она не врала, и мы отстегнули ей целую пачку банкнот. И вот каждый день в полдень я включал магнитофон и слушал «Радио Австралия», которое «Радио Кирибати» выпускало в эфир ровно на десять минут, пока подыскивало очередной ремикс «Макарены», который можно было бы гонять до конца дня. «Радио Австралия» позиционировало себя как «вестник международных новостей», но, послушав его, вы бы так не сказали. Я предполагал, что в мире по-прежнему много чего происходит, однако новостью дня на «Радио Австралия» неизменно оказывалась очередная история про кенгуру и динго в Вагга-Вагга, а также девятиминутный репортаж с матча по крикету между Австралией и Англией, в котором Австралия, разумеется, побеждала. А потом опять начиналась «Макарена».

Я послал маме факс и попросил ее отправить мне диски почтой. «Они лежат рядом с лыжными ботинками», – говорилось в нем. Через несколько дней мы получили ответ. Диски отправлены, писала мама. Она отослала их супер-пупер экспресс-доставкой, и они должны прийти буквально со дня на день!

Прошло несколько месяцев.

В приступе отчаяния я пошел в магазин и купил «Лучшие хиты Уэйна Ньютона» и «Меланезийские любовные песни». Когда я вставил кассету Уэйна Ньютона, магнитофон издал первобытный хрип и зажевал кассету. Я понял, что он хочет предостеречь меня от прослушивания этой пленки. К «Меланезийским любовным песням» он отнесся более дружелюбно. И вот, когда луна засияла над океаном, мы с Сильвией принялись слушать любовные баллады тихоокеанских островов. «Я заплатил за тебя две свиньи, женщина, так работай же, работай, / Пока я провожу свои дни, хлестая самогон под деревом баньяна».

Поскольку, кроме «Меланезийских любовных песен» и «Макарены», слушать было нечего, я стал радоваться каждый раз, когда электричество вырубалось. Тогда кошмарный техно-бит «Макарены» прекращался, и вскоре воздух наполнялся мелодичными напевами древних баллад, исполняемых сладкими, медовыми голосами. Ай-кирибати очень музыкальны. Поют все без исключения. Есть что-то необыкновенно трогательное, когда крутой на вид подросток вдруг затыкает цветочек за ухо и начинает мурлыкать. И что поразительно, все поют хорошо, поэтому совершенно непонятно, отчего у ай-кирибати такой отвратительный музыкальный вкус.