Тим Северин - Путешествие на Брендане

— Ну что, Джордж, посмотрим, на какую скорость способен наш "Брендан"?

Джордж радостно улыбнулся.

— Не боишься, что мачту сломаем?

— Не боюсь. У нас последний шанс проверить аллюры перед выходом в открытый океан.

— Отлично. Поставим все наши паруса — и нижние бонеты, и боковые, а мачту на всякий случай укрепим бакштагом.

Идэн издал ликующий клич.

— Сейчас мы ее разгоним, — сказал он, весело потирая руки, и вместе с Ролфом принялся ставить бонеты, увеличивая парусность до предела.

Поначалу остров заслонял нас от ветра. Но, как-только мы вышли из прикрытия, паруса прибавили ход "Брендану". Вода вдоль кожаных бортов бурлила все громче, по мере того как нарастала скорость.

— Поднять шверцы — скомандовал Джордж, и мокрые доски, роняя капли, со стуком легли на настил.

Без тормозящих шверцев плоскодонный "Брендан" рванулся вперед. Я глянул на счетчик лага. Мы мчались словно экспресс, развивая скорость шесть семь узлов. Было видно, как гнется румпель от напора рассекаемой воды. Стоило Джорджу чуть повернуть весло, как в воздухе веером рассыпались брызги. Ролф приплясывал от удовольствия.

— Глядите. Глядите — "Брендан" понес.

В пролив между островами врывался накат, и, встретившись с ним, мы стали качаться вверх вниз на волнах. Ощущение было такое, словно мы катаемся на искусственных горках на ярмарке. "Брендан" соскальзывал с гребней со скоростью восемь десять узлов. Время от времени он вырывался из объятий моря и стремительно мчался вперед, оседлав гребень подобно любителю серфинга. В такие минуты счетчик лага показывал максимум двенадцать узлов и стрелка упиралась в край шкалы. От опьяняющей гонки захватывало дух. Средневековое суденышко неслось со скоростью современной яхты — потрясающее впечатление Льняные тросы и кожаные ремни старинного такелажа гудели от напряжения массивная Н образная опора рулевого весла кряхтела и прогибалась при встрече лодки с волной паруса вздувались и трепетали под напором ветра… После двух часов лихой скачки я без особой охоты распорядился уменьшить парусность, боясь, что лодка либо разорвется на части, либо зароется в воду.

Позднее выяснилось, что один служащий береговой охраны наблюдал в бинокль, как "Брендан" мчится в проливе на север, пробиваясь сквозь шквалы с дождем. Прикинув скорость "Брендана", он позвонил своему начальству и предсказал, что лодка через шесть часов будет в Сторноуэе. Не веря собственным глазам, он продолжал следить, как мы проскакиваем один ориентир за другим, еще раз проверил свои расчеты и снова связался со Сторноуэем.

— "Брендан" еще в пределах видимости, — доложил он. — Но мой предыдущий прогноз отменяется. Ждите "Брендан" в Сторноуэе через три часа.

Мы убедились, на что способна океанская карра в идеальных условиях, и наградой нам было великолепное завершение гонки вдоль Минча. Ветер не оставлял нас всю дорогу до Сторноуэя. Мы с шиком обогнули маяк, спустили передний парус и прошли мимо островного парома, с которого нам махали выстроившиеся у борта пассажиры и команда. Подчиняясь знакам человека, стоявшего на рыбачьей пристани, мы свернули туда. Отдана команда, грот плавно спускается вниз. Артур делает два мощных гребка, своим веслом, поворот рулевого весла — и "Брендан" аккуратно швартуется у причала, как будто мы всю жизнь только и делали, что ходили на средневековых суденышках.

— Огорчили вы нас, — мрачно произнес скорбный шотландец на пристани. — Ребята из спасательной службы так надеялись поупражняться, вытаскивая вас из воды. Ну да ничего, — добавил он с великолепным гэльским пессимизмом, глядя сверху на наше диковинное суденышко, — вы еще зададите им работу, когда пойдете на Фареры. Не хотел бы я плыть вместе с вами.

От Сторноуэя до самого южного из Фареров чуть больше двухсот миль — две сотни миль открытого моря, есть где разгуляться ветрам Атлантики. Почти точно посередине просвета между Шотландией и Исландией, венчая гребень подводного хребта, вздымается над водой группа из двух десятков островов. Один из самых уединенных уголков Европы, Фарерский архипелаг вполне может быть назван детищем моря. Море кормит островитян местные дети в том возрасте, когда обычно учатся кататься на велосипеде, уже умеют управлять лодчонками и плавают от острова к острову повседневную жизнь фарерцев во многом определяют медленно кружащие у них над головой мощные атлантические депрессии, которые большую часть года накрывают острова густой пеленой влажных облаков и поливают дождем два дня из каждых трех. Как для святого Брендана, так и для нашего современного "Брендана" Фареры были ключевой точкой всего плавания. Если в "Плавании" и впрямь описан реальный "ступенчатый маршрут" ирландских монахов в Америку, то Фарерские острова — первая логическая промежуточная станция на долгом пути.

Купаясь в облаках, они скрываются за горизонтом, когда смотришь со стороны Гебридов, и однако же в "Плавании" сказано, что святой Брендан и его монахи увидели некий далекий остров и попутный ветер привел их к берегу. Высадившись, они пошли на разведку и обнаружили изобилующие рыбой реки, а также стада очень крупных ослепительно белых овец. Одну овцу поймали для пасхальной трапезы, и, когда они в страстную пятницу готовились к богослужению, появился островитянин с корзиной свежего хлеба. Подойдя к ним, он трижды пал ниц перед святым Бренданом и попросил (очевидно, на понятном для того языке) принять хлеб в дар для трапезы. Позднее тот же островитянин снабдил мореплавателей в дорогу свежими припасами и рассказал, как плыть дальше. Отвечая на вопросы святого Брендана, он объяснил, что местные овцы достигают таких размеров, потому что их не доят, а предоставляют им вольно пастись, и природные условия здесь такие благоприятные, что стадо можно оставлять на пастбище круглые сутки.

Не один исследователь подчеркивал, что это описание Овечьих островов весьма подходит к Фарерам. Благодаря Гольфстриму зимы здесь сравнительно мягкие климат и луга способствуют овцеводству, так что архипелаг славится своими овцами и шерстью. И ведь название его не изменилось: норманское Фэр Эйяр означает "Овечьи острова" — стало быть, норманны, добравшись до Фареров, дали им то же наименование, что и жившие здесь ранее ирландцы, или попросту переняли его. Что до островитянина, который преподнес хлеб святому Брендану, говорил на его языке и был знаком с христианским календарем, то вполне естественно предположить, что это был один из странствующих клириков ирландской церкви. "Плавание" называет его "прокуратором" это слово обычно переводят как "келарь", подразумевая лицо, ведающее монастырскими припасами. Мы располагаем к тому же вескими независимыми свидетельствами того, что ирландские монахи очень рано обосновались на Фарерах. В 825 году ученый ирландский летописец Диквил, служивший при королевском франкском дворе, приступил к составлению географического труда под названием "Книга о пределах Земли". Задумав включить в него составленные древними описания всех известных человечеству стран, Диквил изучил много классических авторов, однако он сетует, что им слишком мало известно об островах, лежащих к западу и северу от Британии, тогда как у него, Диквила, есть основания взяться за их описание, поскольку на некоторых из этих островов он жил, другие посетил или же беседовал с ирландскими священниками, плававшими еще дальше, чем он сам, и читал их сообщения о наиболее далеких островах.