Антон Кротов - В Индию – по-научному

На другое утро, а было весьма даже холодно! — я уже употреблял кипяток рядом с автостанцией города Кропоткин. В этот день я двигался очень медленно и дотянул только до Нальчика. Поскольку была совершенно конкретная зима, я решил не продолжать движение, а провести операцию «Интеллигентный бомж». Забрался в одну из многоэтажек на последний этаж и там, на лестничной клетке, среди дверей квартир, разложил спальник и устроился на ночлег. Когда люди, возвращающиеся домой с работы, проходили мимо меня, я говорил им «Здравствуйте».

Вскоре «интеллигентный бомж» стал достопримечательностью всего этажа, и местные жители, поначалу осторожно глядевшие в глазки, убедились в моей безобидности и стали выносить мне чай, кофеты, жаркое, хлеб и прочее продовольствие. Поблагодарив всех, я вернул пустые тарелки хозяевам и спокойно заснул.

Кстати, читатель, а вы как поступите, если у вас на лестничной клетке расположится на ночлег какой-нибудь кабардинец? Милицию вызовите или чайник поставите?

…В предрассветном тумане я стоял на повороте на Алагир. Примерно шесть километров меня провёз осетинский старичок в кепке и в усах, несамоходный, как и его машина. Когда машина-старушка очередной раз (вероятно, навсегда) заглохла и даже моё толкание не помогло ей завестись, — старичок попытался вылезти из машины и потратил на это минуты три. Когда старичок вылез и открыл капот, оказалось, что он знает по-русски только ругательства. Впрочем, от моей помощи он отказался и остался на дороге, высматривая в редких проезжающих машинах тащильный трос.

Другой водитель, на «Ниве», с ружьём на переднем сиденье, положительно отнёсся к автостопным путешествиям:

— Кто как, а я одобряю. Хорошее дело. Я сам бывал в Москве, работал там. И брат у меня в Москве, второй человек в Южном округе, вот и куртка у меня оттуда, — и водитель гордо продемонстрировал мне свою спину, на которой, как у дворника, красными буквами на синем фоне было написано: МОСКВА, ЮЖНЫЙ АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ОКРУГ.

С ним я доехал до Ардона, а потом, с другим москволюбом, прочившим Лужкова в президенты, — до следующей деревни. Мужик из деревни возил на машине своих детей в школу, находящуюся в Ардоне (в деревне была только девятилетка). А в институт поступать он повезёт детей ещё дальше, в любимую столицу.

Следующая машина, в которой ехали муж с женой, довезла меня до Алагира. Супруги винили во всех экономических бедах многочисленных беженцев.

— Вот наш город, беженцы всё загадили, сколько!.. Пансионаты, санатории, и даже дома, что были недостроены, — всё им отдали. Пока они не вернутся в свои земли, не может быть и речи о нормализации жизни!

Пройдя Алагир, я обнаружил автобус на Цхинвал.

— Куда едешь? — спрашивает толстый, в толстом тулупе водитель-осетин.

— Далеко, в Индию.

— Я как водитель тебя спрашиваю!

— Сейчас — в Цхинвал.

— Хорошо. Рюкзак в багажник. Садись, Индия!

Желающих сесть в автобус достаточно много. Вот салон автобуса уже переполнен людьми и мешками. Опоздавшая к посадке бабка безуспешно штурмует переднюю дверь.

— Пустите пенсионерку! Расселись, спекулянты!

— Спекулянты ездят, а пенсионеры пускай дома сидят! Не от хорошей жизни спекулянтами стали! — отвечают ей более удачливые жители автобуса.

Трасса Алагир—Бурон. Мы поднимаемся в горы. Ветер сдул весь снег до малейшей снежинки. Маленький посёлок после Алагира: здесь в советские годы был какой-то рудник. Сейчас — ветер, зима, серые двухэжтажные дома, обломки плаката «РЕШЕНИЯ КПСС —…». Ленин однорук.

На границе России пассажиры неохотно вылазят из автобуса, держа крепко свои паспорта (как бы не сдуло), затем резво прыгают обратно.

Автобус проползает по обледенелому, слабо освещённому Рокскому тоннелю. В тоннеле стоят большие синие бочки. Табличка: «продаётся спирт с гарантией». В тоннеле — сталактиты льда.

Выехали из тоннеля — ах! Всё в снегу! Все горы, здания, машины, спирт покрыты толстым, в полметра или более, слоем мягкого, жирного, влажного снега. Ветра нет. Всё абсолютно белое, куда не посмотри. Кое-где из-под снега виднеются синие пятнышки. Это — бочки со спиртом. Здесь уже почти год идёт «спиртовая война» — российская таможня не пропускает осетинский спирт, и его накопилось здесь, на границе, неимоверное количество, порядка 50000 тонн.

Автобус, как плуг, взрезал белую целину дороги и вскоре остановился посреди абсолютно белого мира. Водитель в тулупе протискивается по салону, высматривает пассажиров, ещё не успевших заплатить за проезд.

— Эй! Двадцать пять тысяч! Индия!

— Дорого — давайте за двадцать!

— Ага, давай химичить, давай фокус бросать здесь! Как на такой дороге сказать можно подешевле?!

Пришлось заплатить. Другие пассажиры тоже рассчитались, и автобус тронулся. Но вскоре вновь остановился — у свежепокрашенных домиков-будок с надписью: «Республика Южная Осетия. Таможня.»

Люди в форме вошли в автобус, осмотрели пассажиров, у некоторых проверили паспорта. Вычислив «иностранца», потребовали с меня деньги (столько же, сколько стоил автобус — 25 новых рублей). Оказалось, что недавно власти Южной Осетии ввели «пограничный налог» на въезд. От уплаты освобождаются только граждане Южной и Северной Осетий.

— Наша страна теперь отдельный, от Грузии, от России совсем отдельный, теперь у нас приказ такой! — объяснил пограничник. — Пока не заплатишь, автобус не пойдёт!

С помощью длинного языка и некоторых пассажиров, вставших на мою защиту, оплаты всё же удалось избежать.

— По многочисленным просьбам трудящихся… (таможенник заглянул в мой паспорт) — Кротов едет бес-платно! — Мне вернули паспорт, и автобус продолжил путь в сторону Цхинвали.

— Вы тут путешествуете, а им надо своих детей кормить! — объяснили пассажиры.

Позже выяснилось, что и другие наши автостопщики, ехавшие через Осетию, от уплаты налога уклонились, а многие проезжали в машинах с осетинскими номерами и даже не были остановлены.

Вечером третьего февраля я оказался в Тбилиси.

Письмо первое.

Грузия, Тбилиси, 4.02.98

Уважаемые 1) отец, 2) мать, 3) Ксюша!

Сегодня — пятый день пути.

Ощущения: сначала было холодно, пурга, снег, в Тихорецке тоже было холодно: -15 С по сообщениям водителей и гаишников. Ночевать же вполне можно; только утром противно собирать палатку: металлические колышки прилипают к пальцам. Надо было брать пластмассовые колышки.

На трассе везли умеренно хорошо. На четвёртый день прибыл в Тбилиси, на дорогу от Москвы сюда ушло 50 часов ходового времени (летом было 44 часа).

В Алагире, когда проезжал его, выявилась старинная крепость — правда, с очень низкими стенами, 2.5 метра высотой, с зубцами; в этой крепости стоит храм. В городе 1-, 5- и 9-этажные дома, а все санатории и пансионаты заселены беженцами из Южной Осетии. В Алагире был увиден типично кавказский памятник В.И.Ленину — его постаментом служит пирамидальная башня из камней (не кирпичей), как все древние башни, только повыше. А сам В.И.Л. маленький. В городе есть автобус; билетёра я не увидел. На здании обшарпанного вида висел плакат (видимо, старый):