Антон Кротов - Вперёд, к Магадану!

А лет тридцать назад, рассказал водитель, Джелтулак был крупным посёлком, со всей инфраструктурой: почта, сбербанк, автовокзал, суд… Потом (с ростом Тынды) Джелтулак потерял своё значение, захирел, загнулся, наконец люди вообще покинули его, и лес пожрал место, где он находился.

Подъезжаем к Тынде. По обочинам дороги стоят… корейцы. При виде проезжающей машины они вожделенно протягивали к нам руки. В руках они держали банки или вёдра с какими-то тёмно-синими ягодками. Оказалось, что в Амурской области очень много корейцев, приехавших сюда на заработки — на лесоповал. По словам водителя, на эту работу ни одного русского не заманишь. Живут корейцы «в скотских условиях». А так как в последнее время им, как и всем, не платят зарплату, они в свободное от работы время собирают и продают ягоду-голубику.

Перед Тындой начался асфальт. Пошли естественные придатки большого города — дачи и огороды. Машин стало заметно больше. Наконец, мы выгрузились в самом центре города Тынды, столицы великого БАМа.

ТЫНДА

Тында была тем вожделенным городом, в котором мы предполагали помыться.

Покидая Москву, мы получили несколько тындинских адресов и телефонов. Зашли на почтамт; там, о радость, был городской телефон. (Обычно найти городской телефон в небольших городах — серьёзная проблема.) Нас согласилась принять некая, неизвестная нам доселе, Оля Краснопёрова. Необходимо было послать телеграмму домой, в Москву. Покидая столицу, я предполагал, что смогу вернуться домой к 20, максимум к 24 августа. Но на востоке скорости нашего передвижения оказались непредвиденно малыми: мы прибыли в Тынду только вечером 5 августа. Если возвращаться к 24 августа, то уже пора ехать домой, причём довольно быстро. Мы уже информировали о нашей небольшой скорости передвижения, послав телеграмму из Зилово; а здесь, на АЯМе, мы ползли ещё медленнее.

ЕДЕМ МЕДЛЕННО БЛАГОСЛОВИТЕ ЗАДЕРЖАТЬСЯ 1 °CЕНТЯБРЯ ЗДОРОВЫ

ЗАВТРА ПОЗВОНЮ ВПИСКУ НАШЛИ=АНТОН-

Я всегда пишу телеграммы печатными буквами, чтобы было понятно; но здесь девушка-телеграфистка не могла разобрать слово «ВПИСКА». «Что это за слово? Вли… Впи…?» — спросила она. Я пояснил. Андрей тоже послал телеграмму.

Телеграммы отправились в Москву, а мы отправились на вли… впи… вписку.

НА ВПИСКЕ

Оля, хотя нас никогда до этого не знала, прямо обрушила на нас свою доброту. Мало того, что она нас накормила и снабдила сахаром и иными продуктами, — она нам ещё подарила большой полиэтилен в качестве тента для палатки (наш, новосибирский, тент уже проявил свою бесполезность — он протекал) и куртку, так как свою штормовку я забыл более 4000 километров назад. Весь вечер мы мылись, стирали шмотки в стиральной машине и пили чай с майонезом.

Оля когда-то жила в Москве, но переселилась в Тынду во время Великого Строительства БАМа. Собственно, почти все жители Тынды когда-то приехали из Москвы. Оля тоже была связана с туризмом, и мы, ожидая, пока вещи стираются в машине, читали разные путешественнические книжки, а также книжки про Амурскую область и БАМ, которых в доме было очень много.

Наконец, всё было выстирано, и мы легли спать.

* * *

Утром отправились смотреть Тынду.

Тында — современный город, с широкими улицами и высокими домами, выглядит куда современнее городов-деревень Чернышевска, Зилово, Могочи… Многоэтажные дома, автобусы, магазины, огромный вокзал — столица БАМа-таки. Правда, сейчас ходили слухи, что Управление БАМа, находящееся в Тынде, скоро расформируют, и передадут разные участки Байкало-Амурской железной дороги Иркутску, Чите и Хабаровску. Но пока это были только слухи, и Тында была ещё полноправной столицей своего королевства — БАМа.

Музей БАМа был закрыт. На дверях висела записка: «СМОТРЕЛЬ СЕЙЧАС ПРИДЁТ». Посмеявшись над запиской, мы её присвоили и сели дожидаться появления «смотреля». «Смотрелями» оказались две девушки послешкольного возраста, которые долго старались вытрясти из нас 2000 рублей, а мы соглашались только на 1000. Наконец, сторговавшись, осмотрели музей.

Бродили по городу. В Тынде редко встретишь человека 60-ти или 70-ти лет. Все — молодые или умеренно молодые, как правило, приехали сюда в годы «комсомольской юности», когда интенсивно строился БАМ.

Вечером я позвонил родителям в Москву. Родители вскоре, через 20 дней, уезжали в Крым, и они согласились с моим отсутствием ещё некоторое время. Это было весьма хорошо. Андрей, заранее предупредивший своих о том, что вернётся в конце августа или начале сентября, пока мог не беспокоиться.

ВЪЕЗЖАЕМ В СУВЕРЕННУЮ ЯКУТИЮ

Утром 7 августа мы, попрощавшись с гостеприимной тётей Олей, покинули столицу БАМа.

«До Якутска пролетишь со свистом», хм-хм, — вновь вспоминали мы слова великого мудреца А.Пожидаева, выходя на пустынную дорогу, уходившую от Тынды на север.

Вскоре мы (и впрямь со свистом) пролетели аж километра четыре в какой-то будке на колёсах, двигавшейся в местный маленький аэропортик.

От поворота на аэропортик нас подобрали связисты (это был «Рафик» с четырьмя весёлыми мужиками) и провезли нас километров сто, до самой границы с Якутией. Граница была отмечена неказистой, покосившейся стелой, дорога была грунтовая, машин мало, шёл дождь — в общем, Якутия. Связисты свернули куда-то в лес.

От Москвы до Магадана, вдоль некоторых трасс, с интервалом 20 км, стоят небольшие будки, напоминающие погреба: земляная насыпь, а в ней — дверь. Но это не погреба. Здесь проходит стратегический кабель связи, и связисты периодически совершают объезды этих будок для его проверки. Кабель проходит по глухим местам, но объезды совершаются даже на Колымском тракте, о чём будет рассказано дальше. Ещё в каждом большом посёлке, через 100–200 км, стоит «Дом связи», в котором живут и работают связисты, они и совершают объезды своего участка. Кое-где и трасса с годами стала почти непроезжая, и посёлки стали нежилыми, но «Дом связи», как оплот цивилизации, стоит вечно среди полуразрушенных домов, и связисты на машине, проезжая на машинах вброд реки, погружаясь в воду по самые стёкла, совершают объезды, — и не дают трассе погибнуть, а посёлкам исчезнуть с карты.

Как осуществляют объезды на участке Чернышевск — Сковородино, я не знаю. Возможно, будки там стоят вдоль железной дороги.

В Европейской России я не замечал этих будок, потому что одна будка на 20 км — это не так уж много. Ну а здесь, на востоке, будки попадались с завидной регулярностью.

Итак, связисты свернули в лес, а мы стояли и строили запруды на ручейках, текущих вдоль дороги. Андрею быстро надоело это занятие, а я возвёл довольно приличную плотину и увеличил бы её ещё больше, но тут неожиданно появился автобус и подобрал нас. Никакого разговора о деньгах, естественно, не возникло.