Антон Кротов - От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская)

Помимо бананов, апельсинов, чая и плюшек, здесь ещё один важный товар — чат. Другие, малоценные товары продаются прямо с земли, под открытым небом; над чатом — навес мешковины, чтобы веточки и листья не засохли. Этот драгоценный товар привозят из Дыр-Дывы. Здесь он не растёт — слишком сухо, а чат любит влагу.

В Девеле, вокруг базара, находится не меньше десяти магазинов-лавок-столовых с весьма низкой посещаемостью. В одних можно заказать инжеру (3 быр), в других — купить мыло, чай и т. д…

Имеется немало босоногих детей, резвящихся на железной дороге, а также овец, но больше всего — мух. Дома построены из коряг, обмазанных землёй и глиной, а также из развёрнутых консервных банок и другого хлама. Заборы сделаны из консервных банок и сухих колючих кустиков. Самые главные гос. учреждения (таможня и ментовка) окружены забором из поставленных вертикально старых ржавых рельсов и шпал. Телевизоров в посёлке нет ни одного; самый важный начальник иммиграционного офиса имеет радиоприёмник и все новости получает из радио. Интернета и мобильных телефонов нет.

Всё процветание и экономика посёлка Давленне основана на трёх вещах — на границе, железной дороге и на гуманитарном подсолнечном масле США. Не будь этих трёх составляющих, жизнь в посёлке была бы нищей и серой.

После почти двух суток вынужденного сидения на ст. Давленне, ситуация изменилась. Наконец, пошёл обратно наш пассажирский поезд; нас посадили в него, наши паспорта отдали вооружённому солдату-охраннику и таким образом под конвоем вернули в Дыр-Дыву. Солдат имел при себе наши паспорта в запечатанном конверте, саквояж вещей и автомат. По-английски, разумеется, он не говорил.

Вместо того, чтобы отвести нас в иммиграционный офис, как обещали нам погранцы Давленне, и выдать нам выездную визу — целый день мы проторчали во дворе Дырской ментовки, пока важные чиновники решали (а скорее и не решали, а лишь притворялись, что решают) нашу судьбу. Ближе к вечеру нас посадили — опять же под конвоем — на редчайший поезд до Аддис-Абебы. Поезд туда ходит несколько раз в месяц и состоит из кучи товарных вагонов и одного лишь пассажирского (без стёкол, дверей и туалета), и вот как раз в этот день поезд отправлялся. Это был дивный поезд — 440 км он ехал более чем сутки!

О, состав на Аддису был ещё колоритнее, чем нарко-экспресс в Джибути! Хотя вагон был тот же, в каком мы ехали в Джибути и обратно (видимо, в Дыре поезд переформировали, отцепили два лишних пассажирских вагона и доцепили несколько товарных) — о Африка! Куча народу, еле влезли. В последнюю секунду. Ещё куча людей в товарных вагонах, но наш конвоир, его звали Шохгиза, боялся, что мы спрыгнем и не разрешил нам ехать в товарняке. А спрыгнуть проще простого, поезд едет со скоростью бегуна, трясётся и чуть не разваливается. В одном месте ж.д. проходит через озеро — мы ещё 10 дней назад думали: неужели может поезд ехать здесь, когда рельсы чуть не утонули, и уже меж шпалами плещется вода? Оказывается, может!

Среди пассажиров — несколько солдат с автоматами, патронами, гранатами, с запасными рожками к автоматам. Идёт билетёр — его охраняет тётка-солдатка два на два метра, сильная как Нотка, но ещё с автоматом за плечами и обвешанная гранатами! Эй, зайцы, выходи! Взрывать буду! Мы, конечно, ехали бесплатно, как арестанты.

Поезд вёл себя странно. Вот, например, на одном полустанке локомотив отцепился и поехал куда-то. И два часа не возвращался! Потом вернулся, прицепился к поезду и потащил его вновь. Поезд ходит так редко, что там, где дорога идёт по лесу, ветки деревьев выросли и тычутся в поезд, лезут в окна и хлопают по крыше. Если в этот момент сходить в туалет (то есть высунуть зад за борт, так как туалет не работает, завален мешками) — колючие ветки леса начинают хлопать по тебе.

Мы притворились безденежными, так оно почти и было: все эфиопские быры, обменянные по грабительскому курсу в Давленне, мы потратили, и не хотели размахивать долларами в такой обстановке. Шохгихза, наш охранник, опасаясь, что арестанты умрут по дороге с голода и его накажут, — купил нам бананов на 2 быра.

Мы с Ильёй, наверное, одни из последних туристов, кто проехал по этой ж.д. Ведь путь разрушается, никто не чинит, всё сгнило и заросло, поезд ходит всё реже, и деньги на ремонт ж.д. не выделяются; думаю лет через пять всю дорогу закроют, а все грузы будут доставляться на фурах по трассе. Тем более, что асфальтизация дорог в Эфиопии, как и в Судане, потихоньку движется. Так что хорошо, что успели проехать здесь, хоть и не вольными, а под конвоем, с “делом” на нас и паспортами в опечатанном конверте.

Поезд является стратегически важным — целых пять солдат охраняют единственный пасссажирский вагон (непонятно от кого), ещё пять трясутся от холода на товарных платформах, охраняя грузовую часть состава. Средняя скорость поезда составила 19 километров в час. Приехали в Аддис-Абебу только в пятницу вечером, в 18.00.

За время нашего этапа мы почти полюбили нашего охранника, хотя и притворялись злыми; он потратил уже 5 быр на наше питание и всячески изъявлял тёплые чувства. Конечно, парню из-за нас повезло: не каждому молодому солдату-эфиопу выпадает командировка в столицу!

В пятничный вечер иммиграционный офис был, разумеется, закрыт, и дело наше отложлось. Но надо было нас пристроить в какую-то тюрьму или ментовку, а куда именно — Шохгиза, наш конвоир, не знал. Пытался вписать нас в “линейное отделение” на ж.д. вокзале, но нас послали прочь. По вечерним улицам столицы, по которым мы только недавно ещё ходили свободными людьми, заходили в рестораны, магазины, посольства, тратили деньги, узнавали всякие новости и т. п. — по центру города мы шли в сопровождении нервного автоматчика, боящегося, что мы разбежимся. Но куда же мы убежим без паспортов!

Пришли во вторую тюрьму, б о льшую; мест, сказали, нет, но дали машину полицейского сопровождения, чтобы мы ехали в самую большую и главную тюрьму. Там — на столе начальника было 12 телефонов! Супер-тюрьма! — Но и там мест не было, нашли где-то на улице хэлпера (и здесь эти самозванные гиды! Даже посадить помогают!) и с его помощью искали, куда нас посадить. С пятой попытки всё же нашли тюрьму, куда и посадили нас — в отдельную камеру, как оказалось женскую (женщин почему-то сегодня не было). Ну, и заперли там.

Раннее утро. 6:00 по европейскому времени. Железная дверь нашей камеры с грохотом распахивается. Вместе с рассветом в нашу камеру заглядывает охранник.

— Хэллоу, мистер! Хау а ю? Файн? — Привет, мистер! Как дела? Всё в порядке?