Антон Кротов - Страна А., или Автостопом по Афганистану

От высоты, тряски и выхлопных газов у меня разболелась голова. Мы выбрались из тоннеля, и на первой же стоянке у первой чайханы я попросился на свободу. Сказал водителям, что мне хочется спать, и я очень благодарен им, но вынужден их покинуть. Водители пытались меня оставить, но я всё же вышел и пошёл к домику-едальне, которая являлась, по словам водителя, также и придорожной гостиницей.

“Саланг-хотель"

Я оказался в длинном одноэтажном здании с низким потолком. Электричества тут не было, зал освещало несколько керосиновых ламп. (Для выходов на улицу и в туалет у хозяина был также и электрический фонарик на батарейках, довольно мощный.) В середине зала был проход, а справа и слева — возвышения, устланные тонким ковриком, на которых днём сидят и едят посетители. Сейчас только два человека совершали намаз на этих обеденных столах. В центре зала на полу стоял огромный самовар, литров на пятьдесят, труба уходила в крышу; а рядом — шкаф и полочки, на которых стояло штук сорок маленьких железных чайников. На стенах висели, украшая зал, святые плакаты, состоящие из арабских разноцветных надписей. Один плакат содержал 99 имён (вернее, свойств) Аллаха, другой — имена разных пророков, третий — имена пророка Мухаммеда, его родственников и сподвижников. Прямо у порога, на улице, текла холодная речка; рядом располагался и туалет. Хозяин заведения, высокий седобородый старик, подал мне чайник, лепёшку и блюдце с конфетами. Вскоре я завалился спать — на том же месте, где ужинал.

Наутро харчевня заполнилась людьми. Афганцы встают рано, особенно водители: они отправляются в путь ещё до рассвета. Завтраком явился чай, лепёшка и молочно-кислое вещество, афганский творог. Расплатился за ужин, завтрак и ночлег (вышло всего пол-доллара), распрощался и покинул это высокогорное заведение, находящееся на 3000 метров выше уровня моря.

О удивление! Мои знакомые водители «Кразов»! Они, оказывается, никуда не уехали: решили тоже поспать и заодно починиться. Приглашали меня продолжить путь. Я извинился: сегодняшний день я буду идти пешком.

Идти вниз — одно удовольствие, рюкзак не тянет назад, а лишь подгоняет вперёд; солце светит, речка шумит, воздух прохладный и свежий, нет такой испепеляющей жары, как в Мазаре. Идя пешком, можно больше увидеть, сфотографировать, почувствовать, пообщаться, понюхать запах настоящей афганской провинции. Водители, до свидания! Машины, не надейтесь меня подвезти: сегодня я проявляю самоходные свойства!..

Всё утро я шёл по дороге, ведущей вниз, вдоль горной реки. Местность была населена. Почти из любой точки дороги можно было увидеть хотя бы одно человеческое жилище. Дома здесь из камня, а не из глины; причём камни никак не скреплены, держатся друг за друга под действием собственной тяжести. Все дома высоко над дорогой и над рекой, прилеплены к горе, как гнёзда; встречаются и большие жилища с башнями, в три этажа и выше. Мой дом — моя крепость: так, наверняка, помышляют афганцы, строящие на скалах свои каменные сооружения. Маленькие деревни представляют собой, по сути, один большой дом для большой семьи, с одними железными воротами и неведомыми мне комнатами и хозпостройками внутри.

А вот сама долина реки. Там, где есть хоть клочок орошаемой земли, — там фруктовые сады, растут ягоды, напоминающие шелковицу, яблоки, абрикосы и прочее. Каналы, отходящие от реки, орошают эти сады на разных уровнях. А ещё тут есть скотоводы, перегоняющие стада овец по крутым горам вверх-вниз. Дети и подростки занимаются сбором хвороста и колючек на дрова, они несут за плечами очень большие вязанки, килограммов по тридцать и больше. А взрослые, бывает, тащат связки больше себя самих, так что видишь издали: куча идёт! Глядишь, а под ней человек.

Чтобы не носить вручную воду в свои жилища, горцы применяют научную технологию: из окна дома к реке натянут железный тросик, и вот по нему, как по воздуху, скользит резиновое ведро, его спукают на верёвке. Оп-с! И ведро зачерпнуло воду из реки и потихоньку возвращается в жилище. В некоторых деревнях есть придорожные харчевни. Там абрикосы, газировка (узбекская «Кока-кола», и «Фреска», и стеклянные бутылки афганского разлива), чай из большого самовара, мясо и овощи из скороварки, лепёшки. Всё дёшево и вкусно. Изредка — военные посты, солдаты улыбаются, машут мне рукой, паспорт не проверяют, желают счастливого пути.

Встречаются дети, причём многие светлой наружности, похожие на европейцев. В дальнейшем я повидал много белых афганцев. Их происхождение для учёных до сих пор полностью не ясно, но предполагается, что эти белые люди и есть настоящие коренные жители Гиндукуша, прародины арьев, откуда они и расползлись в Европу и по всему свету. Ещё Марко Поло и все древние путешественники отмечали существование белых людей в этих удалённых горах и ущельях.

Дети-пастушата играют на дудочках. Эти звуки доносятся издали, и уже слышно музыку, а источника оной не видно. Потом видишь и самого парнишку. А бывает, и не видишь, когда мелодию доносит ветер с другой стороны реки или с гор.

Афганские дети весёлые, умные и безвредные. В сельской местности. В городах их слишком много, они собираются толпой, превращаются в стадо и надоедают. Здесь, в горах, народ не так сгущён, как в городе; встречные люди улыбаются, здороваются, я тоже здороваюсь: салам алейкум! — алейкум ассалам!

Вот навстречу идут трое ребят, несут за спиной огромные кучи хвороста.

— Привет! — заметили они меня, — а перекусить не найдётся?

У меня как раз оставались ещё узбекские запасы: зуболомные конфеты и изюм, а из Пули-Хумри — лепёшки. С большим удовольствием (хоть что-то сделать людям приятное) раздал эти съедобности, и дети, шурша хворостом и грызя конфеты на ходу, удалились. Мне же понравилось, как у меня стрельнули конфеты: запанибратски, меня уже считают своим!

К середине дня я решил найти себе место отдыха и переждать жару. Перебрался через реку вброд — она оказалась по пояс, перенёс рюкзак и вещи — и оказался в фруктовом саду. Пешеходы, идущие по дороге, меня уже не видели, а если бы и увидели, то не распознали бы мою иностранную сущность. Я же, в свою очередь, всех наблюдал, лёжа под деревьями. И писал письмо.

Через часок в саду появился дряхлый старичок с лопатой; вероятно, хозяин сада. Он был очень стареньким и подслеповатым; во всяком случае, моё присутствие в десяти метрах от него оставалось для него секретом. Решил показаться. Салам алейкум! Старичок, наверное, удивился, но виду не подал. Тоже поздоровался и показал жестом, что нужно трясти деревья, чтобы с них падали плоды. Я ответил, что уже открыл эту методику.