Сергей Марков - Путь к Большой Земле

Начались сборы грандиозной экспедиции. Надлежало окончательно закрепить за Россией тихоокеанские земли, найти край Америки, определить положение русских владений по отношению к соседним государствам. Мыслями об этом и жил Петр до своего последнего дня.

В год смерти Петра Великого наследники известного картографа И. Б. Гоманна из Нюрнберга, выполнявшего постоянные заказы царя-морехода, выпустили «Большой атлас». Карта № 88 изображала Камчатку. Против оконечности Азии на карте были показаны два малых острова и третий остров огромной величины. Исследователи видят в малых островах архипелаг Диомида, а в большом — ту же Большую землю, Аляску.

В заголовке карты Гоманна говорилось, что земля «Камчадалия» и окружающие ее морские просторы были открыты и пройдены сибирскими ловцами соболей. Несомненно, что Гоманн пользовался русскими источниками не только о «Камчадалии», но и о Большой земле Нового Света. (Считают, что на Гоманна повлияли труды «сибирского дворянина» Ивана Львова.)

Камчатская экспедиция двигалась по сибирским рекам к Восточному океану.

Между тем в 1725 году мореход Прокопий Нагибин направил бег своего корабля к Большой земле.

«Первый корабль в Америку через Тихий океан из Сибири был отправлен мореходом и промышленником Прокопием Нагибиным от мыса Дежнева на Аляску еще в 1725 году. Его экспедиция потерпела неудачу, — корабль Нагибина был зажат и разломан льдами» — так пишет об этом А. В. Ефимов [26] Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. М., 1948, с. 8. . Он сообщает, что Нагибин был убит в 1725 году

Нагибин, бывший участник Большого Камчатского наряда, еще б 1720 году прослышал о близости Большой земли Находясь в Анадырске, он хлопотал, чтобы ему дали отряд в двести человек и пряжу для сетей. Он был готов отправиться к берегам А ерики, но не получил ни людей, ни пряжи и поход 172-5 года снарядил за свой счет [27] О том, какие морские походы на севере Тихого океана были в 1725 г., могут рассказать четырнадцать тетрадей «Известий о плаваниях около Камчатки» в 1725–1742 гг., хранящихся в «Портфелях Миллера» и указанных в свое время М. Пуцилло. .

Вслед за Прокопием Нагибиным к Большой земле решил идти Афанасий Мельников, осенью 1725 года пришедший из Якутска в Анадырский острог. Вероятно, именно там он услышал заманчивое сказание о русских, живущих с давних времен на Большой земле.

В 1725 году Афанасий Мельников стал сыскивать и призывать в подданство племена Анадыря и Чукотки. Но он продолжал мечтать о Большой земле. Заветного срока ему пришлось ждать три года.

К Чирикову и Берингу, уже достигшим Якутска, явился неистовый и неутомимый проведыватель Курильских островов и «Апоньского государства» Иван Козыревский, в монашестве Игнатий. Он напрашивался в экспедицию, но Беринг не решился взять Игнатия: слишком много говорили в Якутске о буйном нраве этого современника Атласова.

Игнатий, разумеется, не рассказал Берингу о том, как уже не раз чудом уходил от дыбы Тайной канцелярии и избежал пенькового воротника.

Разговоры Игнатия имели вполне деловое направление. Он развернул перед Берингом собственный «Большой чертеж Камчадальския земли», только что составленный, и начал разговор о Курилах и Японии.

Игнатий твердо заявил, что и до похода Атласова русские люди проходили морем из устья Лену на Камчатку. Они брали аманатов, и этих бывших заложников Игнатий видел своими глазами и разговаривал с ними. Козыревский прибавил, что и «в наши годы», то есть в первой четверти XVIII века, к Камчатке тоже приходили два морских коча. Русские люди взяли ясак со стариков, доатласовских аманатов [28] Баскин С. Большой чертеж Камчадальской земли. — Известия Всесоюзного географического общества, т. 84, 1949, с. 227–238. Истории бурной жизни И. Козыревского посвящена рукопись А. Полонского «Монах Игнатий Козыревский» (архив Всесоюзного географического общества). Пока писалась эта книга, из печати вышло замечательное исследование И. И. Огрызко «Открытие Курильских островов» (Ученые записки Ленинградского государственного университета. Серия факультета народов Севера, вып. 2, 1953, № 157, с. 166–207). В этой статье приведено много новых данных о Козыревском. Между с. 202 и 203 впервые помещена очень четкая фотокопия «Чертежа Камчадальского носу и морским островам» (Центральный государственный архив древних актов. «Портфели Миллера», № 533, тетрадь 2), а в приложении приведены надписи, сделанные рукой Козыревского на этом чертеже, состоящем из двух частей. Чертеж имеет вид бумажного «складня», разделенного на восемь долей. На левом берегу р. Камчатки прямо против устья р. Федотовщины помещена знаменательная надпись: «В прошлых годех из Якуцка города морем на кочах были на Камчатке люди. А которые у них в аманатах сидели, те камчадалы и сказывали. А в наши годы с оных стариков ясак брали. Два коча сказывали. И зимовья знать и доныне». Это свидетельство о спутниках Дежнева. И. И. Огрызко посвятил им еще одну свою работу — «Экспедиция Семена Дежнева и открытие Камчатки» в «Вестнике Ленинградского университета», 1948, № 12. Ссылаясь на А. Сгибнева, И. И. Огрызко утверждает, что в 1656 г. и Михаиле Стадухин совершил плавание мимо Курильских островов (Огрызко И. И. Указ. соч., с. 172). .

Речь шла о втором случае успешного плавания мимо Необходимого носа.

О Большой земле Игнатий тоже знал.

Искатель «Апоньского государства» дружил с Афанасием Шестаковым. Этот казак известен нам с 1714 года, с тех пор, как упоминался в числе служилых Якутска. Где он впервые встретился с Козыревским — неизвестно.

С легкой руки историка Камчатки А. Сгибнева про Шестакова стали писать, что он был совершенно неграмотным человеком и, возможно поэтому, преследовал образованных людей.

Это явная нелепица. В 1726 году Афанасий Федотов Шестаков был казачьим головой в Якутске и заведовал всей отчетно-дёнежной частью. Мог ли неграмотный человек занимать такую должность? «Свидетельство» Сгибнева приводило к умалению заслуг составителя замечательного чертежа. Шестакову не верили, что карту составил он сам: неграмотный-де человек не мог этого сделать. Эти слова повторяют и некоторые историки нашего времени.

В 1726 году Шестаков появился в Петербурге и привез с собой несколько карт, которые весьма пригодились петровскому географу Ивану Кирилову.

Казачий голова, живя в Петербурге, успел составить чертеж, на котором было написано:

«Ciю картъ сочинилъ въ Санктъ Петербурхе iакутской жител Афанасей Феодотовичъ Шестаковъ».

Иван Кирилов после бесед с Шестаковым значительно дополнил свою карту 1724 года.