Дмитрий Быстролетов - В старой Африке

Есть тут, как и всюду на Ближнем Востоке, пестрый и крикливый местный рынок, а близ него — сырые улочки, похожие на щели; обычно они узкими лестницами поднимаются вверх к окраинам или спускаются вниз к центру. Но эта, зажатая в тиски белого сияющего города арабская часть показалась ванЭгмонду неестественной и даже неуместной — как музейное гетто, сохраняемое на забаву туристам.

«Не то, не то, — с раздражением повторял он себе. — Мне нужна настоящая Африка и подлинная жизнь. Видно, настоящий арабский Алжир — это не город, а провинция, где французов мало, это — Сахара. Надо скорее перевалить через горы и вырваться на волю, в пустыню! Там я найду то, что ищу. А здесь только теряю время — смотреть или слушать здесь нечего!»

Однако он ошибся: где люди, там всегда есть что посмотреть и послушать!

Город Алжир запомнился ванЭгмонду по трем случайным встречам. Вначале они показались ему не стоящими внимания, но позднее, после знакомства с настоящей Африкой, выросли до значения символа: три сценки, хорошо отобразившие то, что ему пришлось увидеть позднее.

На другой день после прибытия, слоняясь с фотоаппаратом по убогим переулкам арабской части города, Гай увидел двух одетых по-европейски молодых людей, бегущих сквозь толпу от французских полицейских. Падкая на зрелища и бестолковая толпа случайных зевак ловко расступилась перед бегущими и не менее ловко сомкнулась за ними, прикрыв собою беглецов. Гаю даже показалось, что до появления этих молодых людей прохожих было мало, и тут они будто выросли из-под плит мостовой и стали стеной перед полицейскими. Сыпались удары, звучали хриплые французские проклятия, но молчаливые прохожие, не сопротивляясь, подставляли головы, спины и плечи, путаясь в ногах у преследователей и создавая толчею. Молодые люди скрылись. Разъяренные полицейские потащили на расправу случайно захваченных людей.

Гай зашел в бар. Не понимая смысла происшествия, он, однако, успел заснять его. Хозяин, смуглый испанец, назвавшийся Районом Жиасом, объяснил Гаю.

— Мы, алжирские французы, прекрасно знаем, что черномазые— наши враги. Они притворяются покорными и молчат, но именно эти случайные прохожие помогли двум молодцам удрать. Это — арабская форма борьбы с нами. А бежавшие — агитаторы, бунтовщики! Их усилиями готовятся вооруженные нападения на полицейские посты, патрули, укрепленные точки, склады. После подавления недавнего восстания Абд эль-Крима политическое брожение имеет скрытые формы, но, мсье, мы живем на вулкане и никогда этого не забываем! Помните о нем и вы! Будете путешествовать по Африке — никогда не верьте туземцам и не становитесь к ним спиной — в прямом или переносном смысле. Римляне говорили: «Сколько рабов — столько врагов». Алжирцы плохие рабы. Значит — хорошие враги, не так ли?

На веранде модного кафе в центре города какой-то молодой человек, щеголяя своим парижским выговором и изысканностью оборотов речи, долго болтал с ванЭгмондом о прелестях Парижа. Он убеждал репортера поскорее вернуться в Европу и выражал удивление, что культурный человек добровольно отважился на такое путешествие. Гайсберт не стал спорить, он только подумал: «Французы всюду остаются французами, и этот парижанин-самый типичный из всех моих парижских знакомых».

На прощание молодой человек представился:

— Адвокат Сиди Абу Яхья!

«Так вот почему я так мало встречал культурных арабов! — понял Гайсберт. — Они, конечно, есть, но многие из них — перекрашенные. Этот адвокат — опасный враг тех двух молодцов, которые спасались от полиции в сыром переулке! Так кто же тут настоящий араб — те двое или этот? Где искать настоящего человека Африки?»

В порту француз-надсмотрщик больно ударил араба-грузчика суковатой палкой по тощим голым ногам. Грузчик, скорчившись пополам, тащил вещи Гайсберта. Когда все было уложено в грузовик, Гай заплатил рабочему преувеличенно много и даже дружески похлопал его по плечу: не расстраивайся, мол, парень! Оборванец резанул «доброго» иностранца глазами, как ножом, небрежно отсчитал сдачу, снял со своего плеча чужую руку и процедил сквозь зубы:

— Иди, иди… Ну…

И Гай опустил голову и пошел прочь…

Так встретила его Африка.

Ночь была душной и долгой. Утром, едва проводники прокричали название конечной станции: «Туггурт! Туггурт!» — он потушил сигарету и вышел на перрон.

Грузовичок доставил его на окраину городка к автобазе. Гай остановился, пораженный: прямо в него уперлась мертвыми глазами Сахара. Бесконечная, бескрайняя, беспредельная. Почти белая вблизи, бледно-розовая к горизонту. Пыль неподвижно висела в воздухе, и потому небо казалось низким и серым, как свод жарко натопленной печи. Мертвый зной. Мертвая тишина.

— Добрый день, мсье! Разрешите представиться: Дино Бонелли, агент местной базы Акционерного общества транссахарского сообщения. К вашим услугам.

Потный, слегка обрюзгший человек в опрятном белом костюме вежливо приподнял форменную фуражку. Во рту торчала коротенькая трубочка, на кисти правой руки синел вытатуированный якорь. Добродушный малый, этакий морской волк в отставке.

Гай был искренне обрадован появлением агента и теперь ухватился за него, как за спасательный круг: мучительные вопросы вдруг потеряли свою остроту.

Когда мы выезжаем? Где бы устроиться до отъезда? Можно ли помыться?

— Не спешите, дорогой мсье, не спешите! Нужно все обдумать и обеспечить вам как можно больше удобств! — Бонелли говорил спокойно, с приятной, благожелательной улыбкой, посасывая трубочку, осмотрел багаж ванЭгмонда.

— У вас много вещей, вот в чем беда. Мы обслуживаем чиновников, военных коммерсантов: этот народ путешествует налегке! Пассажиров усаживаем на вездеход, а их тощий багаж грузим на прицеп. Обычно места хватает, но вот что делать с вами — ума не приложу.

Он задумчиво смотрел на гору ящиков и чемоданов, точно на глаз определял их вес и объем.

Так они болтали и курили. Бонелли дал знак рукой, и к ним подбежали рабочие-французы в синих комбинезонах и с веселой руганью ловко уложили багаж под навес. И странно — Сахара как будто начала терять свой грозный смысл.

«Кук и компания сделают свое дело!» — думал Гай, приободрясь: у него в кармане шуршала пачка разноцветных билетов и квитанций.

— Новички не знают, что все предметы обихода можно получить в лавочке у озера Чад, на берегу реки Конго и в лесах Габона. Но кое-что приходится тащить издалека. Осторожнее, ребята! Не спешите! Что у вас в этом ящике?

— Тут оружие… Здесь киноаппарат и кассеты. Вон в том футляре — бумага, краски и кисти… Ну, и платье, конечно.

— Хорошо, — кивнул Бонелли, — очень хорошо, мсье. Старый африканец — всегда щеголь. Секрет нашего щегольства нужно знать, и я вам его открою: здесь импонируют люди, не делающие скидки на местные условия. Понятна ли моя мысль? Нет? Я объясню. Туземцы очень чутки к проявлению расхлябанности, у них наметанный глаз и удивительное умение замечать мелочи. При первых же признаках опущенности белого, дисциплина черного немедленно ослабевает. В Африке вы — начальник, большой человек. Поняли?