Николай Непомнящий - 100 великих загадок Африки

Так гласит легенда о происхождении этого племени, которое не имеет одного объединяющего знака на лице. Их жао довольно разнообразны и оригинальны. К примеру, 44-летний преподаватель истории и географии Августин Зида имеет жао в виде горизонтальных коротких полос на скулах и одну длинную полосу, пролегающую через обе щеки и середину носа. Такие полосы символизируют мистический календарь, по которому и живет этот человек. Что более конкретно они обозначают, Августин предпочитает не говорить, опасаясь кары духов.

А 28-летний Баяд Наканабо из того же племени, работающий в министерстве культуры, принадлежит к «обществу масок» – своеобразных моделей для африканских насечек. Иначе говоря, он является как бы эталоном для своего племени. Баяд говорит, что сильные и благополучные люди моси украшают себя точно такими же насечками, как у него. При этом наносить себе шрамы – вовсе не обязательно. Кто хочет, а это люди в основном религиозные, тот делает жао. Но многие из его племени уже отказываются от этого многовекового обычая.

Татуировки, пирсинг, шрамоношение сейчас на Западе считаются очень модными. Однако они ничего общего не имеют с африканским ритуалом.

– Дикари – это вы сегодня. Все эти нательные украшения цивилизованных людей являются обыкновенными «пустышками», не более. У нас, в племени эве, в Того, как и во всей «черной» Африке, насечки – не дань моде, как у вас, – говорит Коми Тулабор, профессор Центра изучения черной Африки в Бордо.

По материалам Г. Алексеевой и В. Орлова

На востоке от Дакара, в низменности с манговыми деревьями находится деревушка Диак. Это место обитания серер – чернокожих крестьян, которые согласно мнению историка Шейх-Анта-Диопа происходят от египтян. Местные жители стали мусульманскими отшельниками – марабутами, которым официально разрешено лечить психические заболевания. Вот уже целый век в Диаке живет семейство тукулеров. Его глава, старик Мусса Диа, любимый ученик великого Ибрагима Фалла, последователя марабута Амаду Бамбы, основавшего в 1886 г. учение мюридизма и причисленного к лику святых.

Сыновья старика Муссы Диа также являются марабутами и живут вместе с отцом. Вокруг них за многие десятки лет образовалась деревня, жители которой зависят от работы, распределяемой семейством Диа. Оно возглавляет здесь психиатрическую лечебницу, единственную в Сенегале, где лечат душевные заболевания, которых африканцы боятся больше всего на свете.

Сеньор, как называют в Диаке Муссу Диа, является самым уважаемым мусульманином. Он не любит слово «сумасшедший», предпочитая «душевнобольной». Муссе 67 лет, у него 14 жен. Черные очки практически всегда скрывают его пронизывающий взгляд.

Марабут

Любопытна деревня, состоящая из домиков, прилепившихся друг к другу, лабиринтов, дворов, темных лестниц и помещений, террас, на которых сушат растения, листья, семена. И везде разгуливают люди. Больные или персонал? Сразу трудно понять, так как все похожи друг на друга. Только уставленный куда-то в небытие немигающий взгляд и бессвязность речи свидетельствуют о том, что перед вами душевнобольной.

Большинство из тех, за кем ухаживает персонал лечебницы, состоящий из 50 человек, свободно проходят от больницы к ферме, чтобы работать: пасти скот или заниматься выращиванием проса. Этим самым больные «убивают двух зайцев»: работа, считают марабуты, излечивает, а оплата труда больных входит в стоимость лечения, которое не дотируется государством.

Сеньор Диа должен рассчитывать только на свои силы и возможности, а также на деньги, которые платят больные. Желающих же лечиться у семейства Диа множество. Больных привозят родственники, чаще всего бедные, со всей Западной Африки. Порой и бросают их здесь, даже несмотря на то что после выздоровления им в Диаке больше делать нечего.

Правда, некоторые смогли трудоустроиться. Бывший пациент по имени Демми стал гидом для журналистов, приезжающих порой в больницу, в остальное же время он ухаживает за больными.

Все помощники сеньора Диа, кроме его сыновей, когда-то жили в других местах, но теперь занимаются в Диаке больными. Среди них и управляющий лечебницей Ма Фалл Нианг, так объяснивший свое появление здесь: «У меня в Дакаре все было хорошо, но я захотел быть поближе к сеньору, чтобы служить ему».

Деньги на лечение поступают от консультаций, которые дают как сам сеньор Диа, так и его коллеги, которые принимают в лечебнице по понедельникам и четвергам. В эти дни десятки машин самых разных марок приезжают сюда издалека. Из автомобилей выходят и женщины в национальных головных уборах, и девушки в мини-юбках с фирменными сумочками, перекинутыми через плечо, и бизнесмены в черных очках. Все эти люди заполняют зал ожидания.

Такие дни являются своеобразным праздником для «психов», которые, пользуясь моментом, или стреляют сигареты, или клянчат журнальчики, до которых они очень большие охотники, или даже выпрашивают деньги.

Если Диа лечит только психические болезни, то его племянник, Серинь Шейх-Диа, специализируется еще и на астме, которую «изгоняет» с помощью специальных трав и… Корана.

Здесь верят в магию, которая впитала в себя как ритуалы анимизма, исходящего из африканского прошлого, так и отличное знание Корана. С исламом, как здесь считают, лесной колдун и становится отшельником – марабутом. Это одновременно и грамотный, и святой человек, причем очень религиозный, а также исцелитель, маг и прорицатель. В иерархии сенегальского ислама, крепко «внедренного» в сознание верующих, марабуты занимают одно из самых высоких мест.

…Жарко, тень стала короткой. Солнце в зените. Вдруг перед вашими глазами предстает такая картина. Под одним манговым деревом, стоящим посередине песчаного пространства, лежат или стоят на коленях мужчины, едва прикрытые лохмотьями. Один неистово чешется, другой то раскладывает перед собой какое-то тряпье, то вновь собирает его в кучку, третий что-то бормочет, четвертый смотрит в одну точку. На ногах всех четверых – кандалы, прикрепленные цепями к манговому дереву. Такова обстановка в «цепном дворе», куда помещают агрессивных новеньких, представляющих опасность для окружающих. В этом дворе их кормят, моют, «ставят на ноги» травяными настоями.

Жара, от которой не укрыться, лекарства, содержание вдали от основной массы больных, которые находятся в лечебнице давно, – вот первые способы лечения душевнобольных в этой сенегальской деревушке. Помощник по имени Тафа одновременно ухаживает и присматривает за тяжелыми больными, оценивая их поведение, а затем докладывает о том, что видел, марабуту, который и решает, дать ли какому-то из пациентов больше свободы.