Николай Непомнящий - 100 великих загадок Африки

Средневековая караванная торговля была очень доходным предприятием. Арабский писатель Ибн Хаукал сообщает, что в X в. из Каира в Сахару ежегодно отправлялись караваны, насчитывавшие от десяти до двенадцати тысяч нагруженных верблюдов. Еще в первой половине XIX в. один верблюжий груз, переправленный на отрезке пути Мурзук – озеро Чад, приносил триста процентов прибыли.

Правда, эти триста процентов доставались дорогой ценой. Американский капитан Джеймс Райли, потерпевший около 1800 г. близ мавританского побережья кораблекрушение, после возвращения домой описал злоключения каравана, участником которого он был в качестве пленного. Этот караван направлялся на юг, по пути, который испокон веков вел в Томбукту. В нем было тысяча мужчин и четыре тысячи верблюдов, нагруженных всевозможным добром: шелком, солью, табаком, оружием и многим другим. Через месяц караван вынужден был задержаться из-за жестокой песчаной бури, во время которой погибло триста человек и двести верблюдов. Последующий переход через «обширную, безводную местность» привел к потере ста человек и трехсот верблюдов.

Наконец добрались до места, где должна была быть вода, однако колодцы оказались иссякшими. Тогда водитель каравана приказал оставить в живых только триста верблюдов, а остальных убить, «чтобы люди могли пить их кровь и воду из их желудков», пока не дойдут до следующего колодца. Все были согласны с этим решением, однако никто не хотел жертвовать своим верблюдом и оставить свой товар. Начались ожесточенные стычки. Когда один из старост каравана все же начал убивать верблюдов, возникла всеобщая драка. Среди первых, кто пал в этом бою, был водитель каравана; вместе с ним были убиты около трехсот человек и пятьсот верблюдов. «Кровь убитых людей и верблюдов, – пишет Райли, – была выпита оставшимися в живых». В конечном счете до Томбукту добрались двадцать один человек и двенадцать верблюдов.

Сиджильмаса была одним из городов на севере Сахары, извлекшим немало выгод от процветающей торговли. Она лежала в Тафилалете, то есть в том оазисе на юге Атласских гор, сады которого орошаются водами уэда Зиз, постоянно стекающими с гор. Кем и когда была основана Сиджильмаса, неизвестно. Жители Тафилалета приписывают этот акт «римскому полководцу», который якобы когда-то предпринял сюда поход. Он назвал это место Сигеллум Масе, откуда позднее образовалась Сиджильмаса. Однако Сиджильмасу называли также Мединет-эль-Хамра; город будто бы был основан берберами в 757 г. и считался вторым (после тунисского Кайруана) мусульманским городом Африки. Он стал опорным пунктом широко распространенной в Северной Африке мусульманской секты хариджитов и в течение трехсот лет оставался столицей самостоятельного царства. Сиджильмаса имела свой монетный двор, который продолжал действовать даже после завоевания города в 1055 г. Альморавидами. В 1315 г. город добился независимости. Правда, процветающий торговый центр подвергся в 1362 г. нападению кочевников и был разрушен, однако вскоре он оправился и вернул свое былое величие.

Но с уменьшением караванной торговли Сиджильмаса пришла в упадок. Когда город в 1818 г. был разрушен племенем айт-атта, от прежнего его блеска не осталось и следа. Тафилалет, который долгое время был единым целым, под натиском врагов утратил свою сплоченность.

Однако путям, по которым веками перемещались огромные богатства, путям торговли вскоре было суждено послужить и другим целям. Богатство державы Сонгай возбуждало зависть и алчность. На севере Сахары подумывали, не выгоднее ли взять в свои руки всю торговлю, покорив страны, выполнявшие роль посредников.

Султан Марокко Мулай Ахмед ал-Мансур, прозванный «аз-Зехеби» – «Золотой», в 1581 г. предпринял попытку овладеть соляными копями Тегазы. Расположенная вблизи оазисов Туата, Тегаза была неприглядным, пустынным местом, где, как сообщал Ибн Баттута, «дома и мечети построены из соляных блоков, в то время как крыши покрыты верблюжьими шкурами. Полностью отсутствуют деревья и нет ничего, кроме песка. В песках расположены соляные копи; соль залегает здесь глубокими пластами. В Тегазе живут одни лишь рабы племени месуфа, которые заняты исключительно добыванием соли. Они питаются финиками, привозимыми из Дра и Сид-жильмасы, а также мясом и мукой, которые доставляют из стран черных. В Валате за груз соли платят восемь-десять мискалей (мискаль равен 4,25 г) золота, а в городе Мали этот груз продается уже по цене от двадцати до тридцати мискалей, а иногда даже за сорок. Для черных соль является средством обмена, точно так же, как золото и серебро. Они делят соль на кусочки и пользуются ими для покупок или продажи».

Уже в 1546 г. отец ал-Мансура султан Мухаммед попытался уговорить аскию Исхака – царя Сонгайской державы – не противиться тому, чтобы Тегаза была поставлена под верховную власть Марокко. Аския, разумеется, не дал согласия. Его ответ был своеобразен: он послал две тысячи туарегских воинов в долину вади Дра и велел им разграбить эти места. Что касается ал-Мансура, то он, не долго думая, отдал приказ своим войскам выступить в поход, и они без особых усилий присоединили Тегазу к марокканским владениям. Однако ал-Мансур одержал поистине пиррову победу, ибо черные рабы, добывавшие соль, при приближении марокканцев разбежались. Аския запретил им вернуться. Производство соли прекратилось, копи стояли, словно вымершие.

Для жителей района Нигера марокканский поход имел роковое последствие: не стало хватать соли. Однако острая нехватка соли привела в конце концов к положительному результату: в своих отчаянных поисках сонгаи обнаружили мощные залежи соли в Тауденни, которые эксплуатируются до настоящего времени.

В середине прошлого века французский путешественник Леопольд Пане рассказывал о Тауденни следующее: «Соль залегает там слоями до полутора метров… Эта каменная соль, нарезанная плитами длиной в метр и шириной двадцать пять сантиметров, является денежной единицей страны. Она служит основой для любой сделки. В обычные годы четыре плиты равны крупице золота, иногда достаточно и трех плит…».

После того как в Тауденни началась разработка соли, султан Марокко решил, что пробил его час. Он задумал завоевать Сонгай. Во главе своего войска он поставил молодого придворного – евнуха Джудара. Джудар был голубоглазым испанцем родом из Лас-Куэваса в Гранаде, еще ребенком попавшим к марокканцам и выросшим при королевском дворе в Марракеше. Теперь ему присвоили титул паши и под его командование поставили войско в четыре тысячи человек. Две тысячи из них приходилось на пехоту – считают, что половину этого числа составляли не североафриканцы, а испанские ренегаты. Пятьсот конных стрелков также были иностранными наемниками. К ним присоединились полторы тысячи туземных наездников.