Юэн Макгрегор - Земля: долгий путь вокруг

— Как еще долго ждать! А ведь прошла еще всего неделя, — ответила она — и попала в самую точку.

Мы ехали еще какое-то время, свернув на юг с шоссе 66 в направлении Турни. Дома в окрестных деревнях, похоже, не красили и не ремонтировали с двадцатых годов прошлого века. Народу почти совсем не видно, лишь несколько пьяных выписывали зигзаги прямо посреди шоссе — лица у всех довольно дружелюбные, однако на них запечатлелись последствия долгих десятилетий бедности и упадка. Некоторые деревни и городки были заброшены совершенно — города-призраки, выстроенные возле заводов, давным-давно уже вставших, а окружающие пашни да луга летом иссушались солнцем, весной и осенью насквозь вымачивались дождями, зимой промораживались льдом и снегом. Там же, где мы все-таки натыкались на малочисленных жителей городов и деревень, те, что бы ни делали в данный момент, неизменно замирали, когда мы еще только приближались, и провожали нас долгим взглядом.

— Смотрят на нас как на инопланетян, — сказал мне Юэн по рации.

В какой-то момент мы повернули, выехав из леса, и мир с одной стороны дороги словно вдруг отодвинулся. Справа открывался величественнейший вид — долины и горы, простиравшиеся где-то вдали.

Поздно вечером мы прибыли в Турню-над-Бодвоу, городишко, расположенный в долине, над которой возвышался огромный цементный завод, и Клаудио повел нас к дому, где жили родители няни его детей. Это оказался большой дом с террасой и огородом позади, изобиловавшим овощами. Чаба Капожтас очень походил на седовласого Джека Николсона, а у Марии, его жены, было доброе лицо, постоянно озарявшееся лучезарной улыбкой. Она превосходно говорила по-английски.

— Я выучила его еще в школе, — объяснила хозяйка, — но мне так и не довелось попутешествовать и применить английский на практике.

До чего же удивительные люди — полностью независимые: они разводили птицу и свиней, чтобы изготавливать собственную колбасу и ветчину. Плохое настроение Юэна наконец-то отступило.

— До чего же тут у них здорово, — сказал он. — Здесь все совсем по-другому, и хозяева такие гостеприимные.

Юэна просто очаровали дом и огород. Он влюбился в атмосферу места, был тронут теплотой и искренностью этих людей, так радушно принявших, по сути, незнакомцев.

Мария приготовила традиционный словацкий ужин: острый томатный суп с паприкой, отбивную из мяса собственных свиней и пирог.

— Муж эту еду обожает, — поведала она. — Он всегда ужинает плотно. Говорит, до завтрака еще очень долго, надо хорошенько подкрепиться.

— Правильный подход, — одобрил Юэн.

За ужином Мария показывала нам семейные фотографии, рассказывала о детях, которые все вместе — а их пятеро — работали на цементном заводе, и о своем семидесятилетием друге по переписке из Эдинбурга. Они переписываются вот уже тридцать лет, но так ни разу и не встречались.

Потом Чаба с озорной улыбкой поманил нас вниз и привел в гараж. Отогнав свою «Ладу» за ворота, он открыл под ней лестницу. Мы спустились по ней, протиснулись через узкую брешь, пробитую в бетоне, и оказались в подполе — обширном помещении, которое этот изобретательнейший человек соорудил под своим домом. Вдоль каждой стены высились дубовые бочки с вином. На них красовались медали, которые Чаба получил за красное и белое вино собственного изготовления. Но это было еще не все. Погреб был уставлен бутылками с фруктовой и пшеничной водкой, коньяком и яблочным сидром — и все это предлагалось попробовать.

— Господи, — зашептал мне Юэн, — да он сам изготовляет любой алкоголь, какой только известен человеку. Если здесь только зажечь спичку, вся Словакия взлетит на воздух.

Чаба с гордостью показал нам колодец, который он лично копал целых пять лет, чтобы не надо было ходить с тачкой к городской колонке. Уровень воды, предназначавшейся для полива огорода, составлял в нем метра полтора, это при том, что он уходил в скалу почти на четыре. Потом хозяин отвел нас в дом, усадил на краешек одной из кроватей и стал показывать фотографии своей дочери Каролины, той самой, что работала няней у Клаудио, рассказывая истории из ее детства.

На следующее утро Мария накормила всех завтраком, а затем они устроили настоящую экскурсию по деревне на автомобиле. Чаба с женой показали нам школу, где они в свое время учились, с гордостью продемонстрировали фрески в местной церкви и обратили наше внимание на заброшенные здания, окна и рамы откуда, несомненно, растащили цыгане.

— Словаки усердно трудятся и хотят сделать страну лучше, — говорил Чаба, а его жена переводила. — А цыгане только поют да пляшут, и не хотят ничего делать, — презрительно добавил он.

Мы с Юэном переглянулись на заднем сиденье. Нам с ним кочевая жизнь была по душе. Жаль, что и в Центральной Европе к этому относятся так же нетерпимо, как и у нас дома.

Наконец мы распрощались с хозяевами, пожелали им всего самого лучшего и поспешили к границе, надеясь, что на этот раз пересечем ее без проблем. Два часа спустя мы покинули Словакию и теперь ожидали пересечения украинской границы, когда подбежал Расс с посланием от Сергея, нашего российского посредника.

— Слушайте! Расклад, значит, такой. Таможенники принимают лишь оригиналы технических паспортов, а у нас только ксерокопии. На BMW и «Mitsubishi» нужно предъявить оригиналы. Если мы не сможем проскочить здесь, тогда единственный выход — возвращаться назад и ехать на север в Польшу, а потом через Беларусь и Россию в Казахстан.

Окольный путь грозил нашему путешествию дополнительными тысячами километров, но, по словам Сергея и Расса, украинские таможенники не соглашались нарушать правила. Мы жутко вспотели, солнце палило немилосердно. Зажатые меж грузовиков, извергавших черные клубы выхлопных газов, мы торчали на ничейной земле совершенно без еды и с весьма скудными запасами воды, совершенно не представляя, что делать дальше. Юэн страшно злился, и я переживал, уж не ляпнул ли я чего лишнего. Мне нужно было поразмыслить над создавшимся положением в одиночестве, и я неспешно перешел через дорогу, направившись к весьма убогому туалету. За ним я натолкнулся на старого словака, который сообщил, что он художник. На нем были солнцезащитные очки в золотой оправе и запачканная нейлоновая рубаха. Он с трудом произнес несколько слов на немецком, который я также помнил очень плохо.

— Ukraine nicht gut. Grosse Mafia. Viele probleme [4] Украина — плохо. Сплошная мафия. Много проблем… (нем.) ,— настойчиво убеждал меня старик. Для наглядности он выставил вперед два пальца, изображая таким образом пистолет. — Бах, бах, — «выстрелил» он и покачал головой. — Mafia alles Ukraine [5] Мафия по всей Украине (нем.). .

Хотя старик был небрит и грязен и у него недоставало нескольких зубов, искренность его предостережения не вызывала сомнений. Украина отнюдь не была подходящим местом для горстки явно состоятельных западных мотоциклистов с дорогим снаряжением. Так что над предупреждением словака стоило поразмыслить. Я побрел назад к дороге и поведал Юэну печальную новость.