Александр Донец - Англия изнутри: записки нелегала

— Он сейчас живет в отеле расположенном во второй зоне, их там 4 в одной комнате и он платит за это 120 фунтов в неделю. Да за 45 фунтов он найдет себе напарника сразу.

— Может быть.

— Он как услышал, сколько я плачу за квартиру здесь, он готов был сразу идти смотреть.

Питер улыбнулся.

— Да, может так будет лучше.

— Значит ты не против?

— Ты уже точно решил, что будешь уезжать?

— Давай я скажу тебе точно в пятницу.

— Ладно.

— Сейчас я предупрежу цыгана.

— Да, — кивнул Питер, — надо у него спросить.

Цыган пришел как раз до того, как мы с Питером собрались на работу. Я пригласил его в комнату и обрисовал ситуацию.

— Когда ты думаешь уезжать?

— На той неделе?

— Твоего бразильца все устраивает?

— Если вы согласитесь, то я мог бы его завтра привести, все ему объяснить и в четверг он бы уже начал жить.

— Приводи, — кивнул цыган.

В этот раз мне дали другой пост, там было два больших монитора, а само место находилось внутри выставки. Здесь мне понравилось больше, я был не на открытом пространстве, к тому же, тут стояло 3 массивных мягких кресла. Я присел в одно из них, под утро на таком реально можно было расслабиться, а если 2 сдвинуть рядом, то это вообще будет чудесная кровать.

Я простоял на своем посту около часа, когда увидел Саню и Олега. Мы поздоровались.

— Как дела? — спросил Олег.

— Нормально, — ответил я.

— Все, иди! — подтолкнул его Саня из Воронежа, — Потом меня сменишь.

— Затыкай уши, — улыбнулся Олег, — он тебя снова насчет грузить на тему: ну англичане тупые и ленивые, ну мы умные и трудолюбивые. Только что здесь, что у нас, мы всегда в заднем проходе.

— Так, ты свободен! Это у вас там, на Украине, вы в заднем проходе, а мы, россияне, в голове.

— Ага, голова только с заду начинается.

— Ничего, мы скоро все исправим.

— Ни вы, ни мы, ничего уже не исправим, — грустно сказал Олег, — как максимум, мы можем исправить свою жизнь, живя здесь.

Саня на это ничего не ответил, Олег направился к другим стендам и скрылся за перегородками.

— Что-то исправить, — повторил Саня, — а с кем? Какие сейчас люди? Что им надо? Если корыто полное, живот набит, бухло и жрачка в холодильнике стоит, что еще надо для счастья? Мы все хотим жить по-другому, только как это, по-другому? Мы ехали сюда со своей девушкой, мы мечтали вырваться в самую богатую страну в мире. Мы говорили себе, вот она наша мечта, нам стоит только попасть сюда, и мы будем жить по-другому! Мы приехали, пожили, и что?! К этому мы стремились?! Этого мы хотели?! Об этом каждый из нас мечтал?! Да, здесь корыто полное, но, оказывается, это еще не все.

Мы прошлись немного молча.

— А что касается слов Олега, то он прав, ведь наша беда в том, что мы привыкли полагаться на других. Мы сами не меняем ничего в своей жизни и не меняем свою страну этим. Мы надеемся на то, что кто-то сделает все за нас. Но это неправильно. Только мы допустили то, что сделали они с нами, когда мы все действительно захотим, мы заставим их считаться с нами. Я не думал об этом пока с год назад не встретил одного мужичка, он приехал из России, мы познакомились через одного нашего общего знакомого, я помог ему с работой, он за полгода заработал денег и уехал обратно. Так вот, как-то мы сидели, пили пиво, и зашел разговор за подъем цен, что в России каждый месяц цены растут вверх. На что он сказал: мы сами создаем цены. Я улыбнулся, он был старше меня, а мыслил столь примитивно. Но когда он продолжил, я уже так не думал. Он рассказал мне историю про чехов, он работал там при союзе. Привозят в магазин, например шубы, наши сразу туда, гребут, все в диковинку, цены любые. Вот наши накупят, ходят, радуются. Чехи ждут неделю, магазину надо продавать, никто не берет, они снизили цену на 10 процентов, проходит еще неделя, никто не берет, те скидывают уже на 20 процентов, наконец, когда цена доходит до некоего приемлемого уровня, чехи начинают покупать. А наши, давятся от жабы, ведь они за аналогичный товар переплатили процентов 30, ну на 3 недели дольше в нем походили. Вот тогда я и понял смысл его фразы, цены устанавливает не государство, цены устанавливает народ.

— Что-то я не въезжаю, — признался я, — как это, цены устанавливает народ? Если цены подняли на целую группу продовольственных товаров, а не шубы, которые купят отнюдь не все и без которых вполне можно обойтись, не покупай еду, но ты же тогда будешь голодным?

— Смотри, подняли цены на колбасу и сосиски, к примеру, да?

— Допустим.

— Не берите их в течение недели, принципиально. Обойдитесь, возьмите мясо, присядьте на крупы. Всего неделю надо подождать. Ты представляешь, что будет?

— Да ничего не будет, мясники, как только эту тему прохавают, тут же подымут мясо в цене…

— Да вникни же ты?! Всего неделю потерпеть, у нас у каждого есть припасы хотя бы дня на три-четыре, остальное время посидеть даже тупо на картошке и минимуме необходимого. Зато что потом? Цены упадут.

— Да не будет этого!

— Производитель изготовил товар, он послал его для реализации, которая в день составляет, утрированно, 100 условных единиц, так?

— Наверное.

— Эту 100 они пустят на покупку материалов для следующей партии за минусом своих затрат. Они произведут дополнительное количество товара и продадут его завтра, чтобы изготовить новую партию. Но вдруг налаженная система дает сбой. Вечером выручки нет, на следующий день тоже. Колбаса и сосиски теряют товарный вид. Магазины их больше не заказывают. Покупать товар не за что!

— Подумаешь, подождут неделю, ничего не случиться.

— Да пойми же ты! Завод не один, убытки никто терпеть не будет, уже через два-три дня от силы, цены упадут до прежнего уровня. Производитель начнет терять в прибыли, но будет сбавлять цену, чтобы именно его марка колбасы и сосисок продавалась. Также поступят и остальные, они вынуждены будут вернуть прежние цены, иначе их ждет разорение.

— Логика вообще-то есть, — согласился я, — но если взять производителей, то им то могут поставлять товар по уже завышенной цене, соответственно у них нет выхода. Либо же, это я знаю, как делается у нас, цена на бензин подымается, соответственно и цены начинают расти, ведь это тоже косвенно ложиться на себестоимость продукции.

— Заводы держат не простые крестьяне, бензин тоже повышают не какие-то рядовые заправщики, когда ты поймешь все то, что я тебе рассказал, ты увидишь, цены создаем мы сами. Когда каждый из нас, не по отдельности, а весь народ в целом, поймет эту истину, государство больше не сможет диктовать нам цены. Цены станем формировать мы. Повысили они целый ряд вещей, не покупайте их. Высокие цены, не берите это, обойтись на самом деле можно без многого, конечный результат этого стоит.