Джек Лондон - Cердца трех

Сюжетно-концептуальная сторона романа определила и его оригинальный стиль. Чрезвычайное стилевое разнообразие в данном случае и служит средством характеристики персонажей, и создает своеобразный речевой фон произведения. По-своему интересны и прямая речь Слепого Вождя бандитов, воплощающего Суровую Справедливость, и зловещее бормотание жестокосердного жреца племени Потерянных Душ, и прочтение верховным жрецом майя «письма узелками», знакомого и другим латиноамериканским индейцам, например, в Чили. Герои романа, как и сам автор, не терпят испанской витиеватости, но стилист Джек Лондон не может без нее обойтись. Весьма любопытны, например, метафоры, к которым прибегает, объясняясь в любви Леонсии, Альварес Торрес.

Не менее велеречивы и индейцы племени майя. Их последний верховный жрец также многословен, но его речь, обращенная к богине Чии, мифологизирована и увлекательна.

Высокое и низкое причудливо переплетаются в речи пеона, вымаливающего прощение у Слепого Вождя бандитов.

Подобная стилизация расширяет изобразительные возможности и придает особый колорит повествованию.

Прагматичные современные герои выражаются кратко, их слова, нередко ироничные, как правило, сопровождаются выразительным жестом. Такова, например, реакция Леонсии, попавшей вместе с Фрэнсисом и Генри в мрачный зал мумий.

В той же ситуации ироничный Фрэнсис, имея в виду своего предка-пирата, замечает: «Старик сэр Генри Морган должен быть где-то здесь, во главе шеренги». На что не менее остроумный Генри, также потомок знаменитого флибустьера, отвечает: «Не знаю, как насчет сэра Генри, но Альварес Торрес перед нами». В самом деле, в шеренге застывших в пещере мумий оказался отнюдь не на последнем месте и предок Альвареса Торреса конквистадор Де-Васко.

Авторской речи в романе свойствен современный телеграфный стиль, которым так гордятся нынешние Стивен Кинг и Джеймс Чейз.

Джек Лондон в полной мере владел умением держать читателя в состоянии напряженного ожидания. Многие эпизоды романа содержат в себе не только намек, но и прямое указание на острое развитие действия и перипетии человеческой судьбы. Так читатель узнает, например, о приближении последнего часа сына жреца — пеона, вскоре действительно погибшего в пещере майя.

Здесь минимальны действия и жесты, но зато присутствует легкая психолого-мистическая окраска небольшого, но выразительного эпизода.

Неотъемлемой частью повествования в романе являются размышления автора и его героев — о женщинах, судьбе, мифологии, науке. Серьезность и ирония здесь сливаются воедино. Иногда писатель словно бы подсмеивается над популярным и обкатанным жанром романа приключений.

Существенное внимание в повествовании уделено таким многозначительным предметным деталям, как старинный шлем, кинжал, священные письмена или волшебное зеркало. Они — амулеты известных и давно забытых миров. Неслучайно царица Племени Погибших Душ, оказавшись в Нью-Йорке, пытается обожествить и фотографии, и телефонную трубку, и биржевой телеграф (телетайп), поступая при этом как «профессиональная» волшебница. Ей, привычной к магии слов и предметов, открыт их потаенный смысл.

Рафинированные остроты героев по поводу предрассудков, их хлесткие фразы не могут предотвратить вмешательства Судьбы. Фатум, или Судьба, в романе — персонифицированное существо. А более чем прозрачные намеки на развитие фабулы произведения увлекают даже самого взыскательного читателя. Проникаясь замыслом автора, он принимает законы увлекательного повествования и сам приобщается к творческому процессу.

Присутствие прекрасной женщины мешает проявлениям грубых инстинктов даже у самых отпетых негодяев среди охотников за сокровищами. Это явно сдерживающее начало. Потому в благородном тоне повествования отражаются особенности женской психологии и того стиля поведения, который в англо-американской культуре получил название «джентльменского». В данном случае черты характера и логика поступков положительных персонажей оказали немалое влияние на литературный стиль произведения.

Кратко рассмотренные здесь концептуальные, жанровые и стилистические особенности романа талантливого писателя определяют художественную ценность произведения и его почетное место в библиотеке приключений мировой литературы.

Гедонизм — философско-этическое учение, признающее наслаждение высшим благом, целью жизни.

Фактически в романе отсутствует деление текста на эпизоды.

Бульварк — отверстие для пушек в бортах военного судна.

Гасиенда — поместье, усадьба ( исп. ).

Гринго — так называют в Латинской Америке североамериканцев.

Сомбреро — широкополая шляпа, которую носят в Латинской Америке.

Актив — все имущество предприятия, независимо от долгов и обязательств.

Конквистадоры — испанские авантюристы, завоевавшие в XVI веке без содействия правительства земли в Америке — от Калифорнии до устья Ла-Платы, прославившиеся своей отчаянной храбростью и невероятной жестокостью.

Кампешевое дерево — синий сандал из семейства бобовых. Из его измельченной древесины добывают красильное вещество.

Пулькерия — трактир, где продается пулька — алкогольный напиток, приготовляемый из сока агавы.

Мескаль — мексиканская водка, чрезвычайно крепкая.

Пронто — быстро ( исп. ).

Песо — испанская серебряная монета.

Пьяцца — терраса.

Пеоны — крестьяне в Латинской Америке, находящиеся в полукрепостной зависимости от помещика.

Патио — внутренний двор.

Боливар Симон (1783–1830) — освободитель южноамериканских колоний из-под владычества Испании.

Сиеста — послеобеденный отдых в испаноязычных странах.

Viva — да здравствует!

Центаво — мелкая монета ( исп. ).

Camarada — товарищ ( исп. ).

Мозо — бродяга, оборванец ( исп. ).

Пончо — плащ, который надевается через голову.

Кофель-нагель — деревянный болт, используемый при корабельных работах.

Траверс — направление, перпендикулярное ходу судна.

Бруствер — вал для защиты от обстрела.

Бухта каната — канат, свернутый кругами.