Джек Лондон - Cердца трех

В это время вернулся его посланец. Он принес молодому Моргану его же записку, на обратной стороне которой было написано карандашом: «Ко всем чертям!»

— Придется, видно, самому к нему отправиться, — сказал Фрэнсис матросу негру, приказывая тому вернуться в лодку.

— Я посоветовал бы вам быть в высшей степени осторожным и осмотрительным, сэр, — предупредил негр, — ведь эти индейцы не люди, а звери неразумные, и весьма вероятно, что они будут действовать, как существа без разума, сэр.

— Садитесь в лодку и везите меня на остров Тельца, — кратко приказал Фрэнсис.

— Нет, сэр, я, к сожалению, вынужден отказаться, сэр, — ответил чернокожий матрос. — Я нанялся на судно к капитану Трефазену, но не нанимался на то, чтобы идти на верную смерть. А ехать туда, сэр, равносильно самоубийству. Самое лучшее для нас, сэр, это немедленно выбраться отсюда, ибо здесь, безусловно и вне всякого сомнения, скоро станет слишком жарко для нас.

Фрэнсис, всем своим видом выражая возмущение и презрение, положил в карман револьвер, повернулся спиной к дикарям и направился мимо пальм к противоположному берегу острова, где высилась огромная коралловая скала, образовавшаяся тут, по всей вероятности, после какого-нибудь землетрясения. Оттуда за узким проливом ясно виднелся остров Тельца. На берегу лежала большая лодка. Там же, где стоял Фрэнсис, валялся выдолбленный из дерева челнок, довольно ненадежный на вид, без сомнения, сильно протекавший. Молодой Морган принялся вычерпывать из него воду. Вдруг он заметил, что индейцы отправились ему вслед. Теперь они подсматривали за ним, притаившись на опушке рощи кокосовых пальм. Трусливого матроса негра нигде не было видно.

Перебраться через узкий пролив было для Фрэнсиса делом нескольких минут. Однако не успел он ступить на берег острова Тельца, как увидел, что его и здесь ожидает не слишком радушный прием. Высокий босой молодой человек вышел из-за ствола пальмы, направил на гостя револьвер и закричал:

— Ко всем чертям! Убирайтесь вон! Проваливайте!

— О боги! — Фрэнсис усмехнулся полушутливо-полусерьезно. — Ну и местечко! Шагу нельзя здесь ступить, чтобы тебе не сунули под нос револьвер. И еще просят при этом проваливать.

— Никто вас сюда не приглашал, — возразил незнакомец. — Вы здесь непрошеный гость. Убирайтесь вон с моего острова! Даю вам полминуты на размышления.

— Знаете что, приятель, мне все это начинает надоедать, — возмущенно заявил Фрэнсис, искоса поглядывая на ближайшую пальму и соображая, какое расстояние отделяет его от ствола дерева. — Все, кого я здесь вижу, какие-то сумасшедшие и в высшей степени неприветливые люди. Все с каким-то непонятным раздражением просят меня освободить их от моего присутствия. Кончилось тем, что общее настроение заразило и меня. Теперь и мне, в свою очередь, хочется отделаться от других. К тому же, хотя вы и утверждаете, что остров ваш, это еще не доказывает вашей правоты.

Однако молодому американцу так и не удалось закончить фразу. Ему пришлось стремительно отпрыгнуть в сторону под прикрытие пальмы. Едва успел он спрятаться за ее стволом, как в дерево со свистом вонзилась пуля.

— Вот тебе в отместку! — крикнул Фрэнсис и в свою очередь всадил пулю в ствол пальмы, за которой скрывался его враг.

Несколько минут продолжалась перестрелка. Противники то палили из своих револьверов, то выжидали момент для более удачного выстрела. Фрэнсис, выпустив свою восьмую, последнюю пулю, вспомнил не без огорчения, что его противник сделал всего семь выстрелов. Сняв свой пробковый шлем, он осторожно выставил его из-за ствола. Шлем был тотчас же пробит пулей.

— Какой системы у вас револьвер? — холодным вежливым тоном спросил Фрэнсис у незнакомца.

— Кольт, — был ответ.

Фрэнсис смело вышел из-за прикрытия.

— Значит, вы истратили все свои пули! — сказал он. — Я вел счет. Восемь выстрелов. Теперь мы можем с вами поговорить.

Незнакомец тоже показался из-за своей пальмы. Фрэнсис невольно залюбовался его рослой фигурой, которую не мог испортить даже костюм, состоящий из пары грязных холщовых брюк, ситцевой рубашки и широкополого сомбреро. [6] Сомбреро — широкополая шляпа, которую носят в Латинской Америке. У Моргана мелькнула мысль, что он уже где-то видел этого человека, но не сообразил, что незнакомец является его собственным двойником.

— Поговорить! — ответил неизвестный, бросив револьвер на землю и выхватив нож. — Я сейчас отрежу вам уши, а может быть, и сниму скальп.

— Ого! Какие, однако, добродушные и кроткие существа водятся в здешних лесах! — ответил Фрэнсис. Его гнев и возмущение росли с каждой минутой. Он тоже обнажил свой охотничий нож, блестящий, новехонький, только что купленный. — Знаете что, давайте-ка лучше бороться без поножовщины.

— Мне нужны ваши уши! — любезным тоном заявил незнакомец и стал медленно продвигаться вперед.

— Ладно! Кто первый окажется на земле, тот и проиграет. Другой будет иметь право отрезать ему уши.

— Идет! — Молодой человек в холщовых брюках спрятал свой нож в ножны.

— Эх! Досадно, что нет киноаппарата, чтобы запечатлеть эту сцену! — заявил Фрэнсис и тоже спрятал нож. — Я зол как разъяренный бык. И буду драться как дикий индеец. Берегитесь! Сейчас наскочу. Все приемы дозволены. Что угодно, как угодно — только бы повалить противника!

И Фрэнсис, исполняя свою угрозу, тотчас же храбро ринулся на незнакомца. Но его блестящая атака закончилась позорным поражением. Противник был, очевидно, сильнее и приготовился встретить его бешеный наскок. Как только борцы сцепились друг с другом, неизвестный поддался назад, повалился на спину и ударил Фрэнсиса ногой в живот так, что бедняга перевернулся в воздухе.

После падения Фрэнсис долго не мог перевести дух, тем более что противник, навалившись на него всем телом, не давал ему вздохнуть. Он молча лежал на спине, задыхаясь. Внезапно молодой человек заметил, что лежавший на нем незнакомец с удивлением разглядывает его лицо.

— Зачем это вы носите усы? — пробормотал он.

— А вам, видно, и усы мои помешали, — произнес Фрэнсис, с трудом переводя дыхание. — Нет, уж извините! Уши — ваши, так и быть. Ну а усы — мои. Насчет усов уговора не было. А кроме того, ваш прием — чистейший джиу-джитсу.

— Вы сами говорили: «Что угодно и как угодно, лишь бы повалить противника», — улыбаясь возразил незнакомец. — Что касается ваших ушей, то пусть они при вас и останутся. Теперь чем больше я на них смотрю, тем больше вижу, что они мне вовсе не нужны. Вставайте и убирайтесь вон отсюда. Я вас поколотил. Ко всем чертям! И больше не лезьте сюда! Ну, гоп! Проваливайте!

Фрэнсис был возмущен до глубины души. Вдобавок к его возмущению примешивалось теперь еще чувство стыда, вызванное тем, что он потерпел поражение. Молодой американец повернулся и направился к своему челноку.