Марк Пуссе - Семь походов по Восточному Саяну

Мне и Саше предложили лечь в избушке, на земле, а Володе с Валентином, на нары. Но Володя заявил, что предпочитает спать на свежем воздухе. Забрав свой спальный мешок он устроился у дверей избушки. Провожая его, Саша съехидничал: «Если почувствуешь, что мешок кто-то уносит, не думай, что это мы шутим… ори громче». Проснулись рано. За стеной напевает наш друг:

Песня всем нравится. «Вот вы ее и пойте, — говорит Семейко, — когда полезете на перевал».

К устью Сурунцинского ручья нас проводили оба Валентина, причем Семейко, несмотря на протесты, взвалил на себя мой рюкзак. «Еще находитесь!»

Идти по ручью все труднее и труднее. Местами проваливаемся в снег по пояс. Приходится ползти на четвереньках. Там, где позволяет глубина ручья, спрыгиваем в русло и, борясь за каждый метр, идем по воде. В одном месте увидели сошедшую лавину, — здесь снег поплотнее и метров триста идем по ней, затем опять снежное купание.

Только к вечеру добрались до «развилки» — места, где сливаются оба истока ручья. Тут и заночевали.

За весь этот день удалось пройти только одиннадцать километров.

Поднялись в четыре. Хотим выйти пораньше в надежде на утренний наст. Однако и он не выдерживает: слишком велик вес. Сделаешь шаг — держит, второй — валишься в снежную глубь. Чего мы только не делали. И ползком продвигались и на четвереньках. Иногда везло. Попадались участки плотного снега. Тут удавалось пройти сотню, другую метров. Интересно, что мы не чувствовали тяжести рюкзаков, как будто их вообще не было. Это потому, что вся наша сила уходила на борьбу со снегом.

По конфигурации гор нам понятно, что перевал где-то близко. Вот мы уже идем характерной седловиной. Все чаще и чаще попадаются свободные от снега зеленые пятна.

Седловина, ведущая к перевалу, вся в маральих и медвежьих следах. Здесь решили отдохнуть. На освободившемся от снега холмике стали раздеваться, сливать из сапог воду…

Володя, он брел противоположной стороной ручейка, буквально плывет в ледяной каше. Еще сотня метров — выберется на мох и он.

Поход продолжили вечером. Озерко, из которого выпадал Сурунцинский ручей, перешли вброд: поверх льда уже гуляет вода. Дальше за карстовыми воронками небольшой хребтик. Уже начинало темнеть, и потому спуск в долину реки Сурунца провели быстро и напрямик — на пятых «точках»… И все-таки не успели. Застряли на сыром месте. Сделали настил из жердей, и при самом дохленьком костре — нет сухих дров, кое-как дотянули до утра.

Рассвет застал нас в пути. Целый час шли, временами даже бежали вниз, но счастье было недолгим. Как только показалось солнце — опять «идем» на четвереньках… Когда устали до смерти, вылезли на покрытый зеленью южный склон горы и, раздевшись догола, загорали. Насколько это нравилось моим товарищам, настолько измучился я. Жара страшная, спрятаться некуда. В конце концов я не вытерпел и удрал к реке, к спасительному снегу.

Через два дня правый берег реки стал особенно труднопроходим. От сошедших с гор лавин здесь образовались снежные завалы высотой в пятиэтажный дом. Этот участок реки лавиноопасный. Еще наш проводник рассказывал, что при сходе лавины люди и даже громадные деревья отбрасываются воздушной волной на десятки метров, иногда на противоположный берег реки, и мы с большой настороженностью продолжаем свой путь.

Уже неделя, как мы увидели растущий бадан, а сегодня впервые ели черемшу. Стебли ярко-красные, а листочков почти нет. Появились ревень, подснежники и что-то вроде анютиных глазок.

А горы все заворачивают влево. Хотелось к вечеру достичь притока Сурунца, но на нашем пути опять возникли серии сошедших лавин. По этим снежным горам мы ползем совсем медленно. Так и не достигнув цели, в девять вечера остановились на ночлег.

Всю ночь шел снег, а к утру началась метель.

Поскольку надежды на улучшение погоды не было, мы решили идти, несмотря ни на что: надо экономить отпускные дни.

Мы уходим от реки, пытаясь выйти на речку Белая напрямик, горными склонами.

Дорога к Сигачу

На берегу безымянного ключа, низвергавшего свои воды в глухое ущелье, мы присели отдохнуть. Вода шумит так сильно, что не слышно даже собственного голоса. Володя знаками показал мне, что пойдет вверх посмотреть, нет ли звериной тропы. Уж очень много здесь внизу снега, хорошо бы он ее действительно нашел. Метров через пятьдесят он скрылся в береговых кустах, и по их шевелению мне видно, что он карабкается по склону.

Затем произошло следующее. Метрах в тридцати выше нас, с противоположного берега вылез здоровенный медведище. Вся его настороженная фигура, повернутая в сторону шевелящихся кустов, голова, показывали, что он заметил нашего друга. По-кошачьи спружинив и быстро перебирая лапами, в один миг он перемахнул ручей. До Володи ему оставалось метров сорок. Товарищ ничего не подозревал. Стремительно вскидываю ружье. В грохоте воды почти не слышно выстрела. Хищник мгновенно поворачивает голову к нам и начинает медленно оседать. Стреляю вторично. Все-таки Володя услышал выстрелы: вверх по ручью звук распространяется лучше. Видно, как он бежит к нам.

Окружаем мишку. Падая, он завалился боком в яму, и наши попытки сдвинуть его с места ни к чему не привели. Происшествие всех настораживает. Надо соблюдать осторожность.

Саша смеется над Володей: «Изобретен новый способ охоты. Берется турист, желательно помоложе и повкусней, выпускается в качестве приманки на ближайший бугорок, и… медведь в сумке»…

Пройдя медвежьей тропой, мы стали спускаться вниз, в характерный приречный лес с глубоким снегом и буреломом. А вот и речка Верхняя Белая. С утра будем пробиваться к ее верховью — к перевалу.

Итак, мы достигли района, где намерены повернуть назад. Отсюда начинается дорога к дому. То, что половина пути закончилась хорошо, явно улучшающаяся погода, привели всех в самое добродушное настроение.

По Белой — она вся в белых бурунах — поднимались левым берегом. Саша не утерпел и сделал попытку перейти реку по перекату. Его тут же опрокинуло, и мы ждем, пока он отожмет одежду, рюкзак.

Мы с Володей переходим поток по поваленной елочке. Где-то посредине дерева я запутался в ветвях, побалансировал, но удержался. И тут случайность — оторвалась правая лямка. Полуторапудовыи рюкзак завалился влево, и… я составил Саше компанию у костра. День сегодня удивительный, ни малейшего ветерка. Позавидовав нашей бодрости, Володя окунулся добровольно.

Вверх по Белой карабкались еще два дня, а первого июня увидели внизу слева Малый Агул.