Виктория Финли - Тайная история драгоценных камней

— Но я ответила, что не стоит никого осуждать, не побывав в его шкуре, и потом они извинились.

Одна приятельница отца и вовсе отказалась смотреть на алмазы, объяснив, что боится увидеть в них лицо покойного друга. Я спросила, можно ли мне взглянуть. Гейл сняла с правой руки кольцо и передала мне. Бриллиант оказался большим, около карата.

— Мы заказывали в четыре раза меньше, но кристалл все рос и рос, и нам его все равно прислали, другому-то никому не продашь.

Камень был оранжево-желтым — цвет солнца и счастья, совершенно не похожий на гагатовые украшения, которые так любили вдовы в викторианскую эпоху. Возможно, впервые, глядя на бриллиант, я точно знала, на что я смотрю.

Человеческая жизнь — хрупкая штука. Мы живем от одного вдоха до другого и часто пытаемся поддержать иллюзию вечности в поступках, словах, в предметах, которыми себя окружаем, в погоне за удовольствиями, в любви. Увы, это лишь иллюзия, и все мы смертны. Мы можем делать с бриллиантами что угодно, на самом деле это просто красивые пустышки, но внутри них, если хорошенько присмотреться, кровь, пыль, любовь, проклятия, страдания. Что есть бриллиант? Воплощение желания сделать кого-то счастливее? Символ любви? Хвастливый атрибут богатства? Иллюстрация к графику роста продаж «Де Бирс»? Камень, который лежал у меня на ладони, сам был иллюзией, но при этом помогал прорваться сквозь пелену иллюзий.

Я вспомнила то, что сказал мне на прощание Габи Толковски в Антверпене. Я спросила, что он видит, глядя в отполированный бриллиант.

— Я вижу то же, что и все, даже если они этого не знают: свое собственное отражение в каждой из его крошечных граней.

Через какое-то время после того, как жених подарил мне кольцо с кусочками мозаики, я отправилась в Стамбул и пошла в храм Святой Софии, чтобы увидеть то место, откуда были вынуты камушки. Я хотела понять, где именно мальчик, стоя в женской галерее, мог незаметно отковырять несколько квадратиков. Святая София не была больше ни христианской церковью, ни даже мусульманской мечетью. В 1930-е годы ее превратили в музей: темное, таинственное место, в котором чувствовались и аура тех, кто приходил сюда молиться, и жестокая история.

Я поднялась по ступенькам в галерею и оказалась в полном одиночестве. Через какое-то время я обнаружила на стене участок с поврежденной мозаикой, как раз на уровне роста ребенка. Там не хватало стольких квадратиков, что рядом даже повесили схему, изображавшую, как раньше выглядела мозаика. И вот, вглядываясь в эту схему, я вдруг неожиданно кое-что поняла.

Три камушка позвали меня в путь вовсе не потому, что были драгоценными по своей природе, а как раз наоборот. Наше желание окружать себя красивыми камнями и благоговение перед ними — всего лишь способ рассказать или услышать какую-то историю, порой довольно запутанную. И только по счастливой случайности эти кусочки мозаики оказались намного ближе к драгоценностям, чем я могла себе представить.

В XIII веке талантливый мастер стоял здесь, в который уже раз внимательно изучая рисунок, нанесенный на стену. Убедившись, что место выбрано верно, он стал брать маленькие квадратики, которые помощник разложил в аккуратные кучки на полу. Среди них были и те три камушка, темно-красный, темно-зеленый и салатный, которые потом, семь столетий спустя, потихоньку забрал маленький мальчик. Со временем мальчик стал митрополитом, а камушки — моим кольцом. Долгое время я считала, что это просто случайные элементы старинной мозаики, но теперь, глядя на схему, поняла, что мои камушки изначально изображали сверкающие драгоценности на троне Христовом и они символизируют перидоты, сапфиры, изумруды и аметисты. Я отправилась в путь, поскольку кольцо поманило меня интересными историями, а оказалось, что оно и впрямь украшено драгоценностями.

Имеется в виду книга Виктории Финли «Земля: Тайная история красок». СПб.: Амфора, 2010.

Так! (лат.)

Хоуп (Hope) — в переводе с английского — надежда.