Василий Песков - Сорок дней в Африке

О масаях я слышал и кое-что прочитал. Среди пестрой толпы в Аруше сразу узнал масая. Он сидел на краешке тротуара и увлеченно точил копье. По улицам мчались автомобили. В кинотеатре напротив пестрые цепи огней предлагали посмотреть фильм о полете американского «Аполлона». Масая все это не занимало. В центре города на людной улице он был поглощен важной работой. В объектив через улицу я видел бритую голову и уши с огромными мочками. В них были вставлены украшения: большая пробка и нога от детской пластмассовой куклы.

В Восточной Африке более сотни племен. Миша несколько лет занимался этнографией. Как-то вечером на сон грядущий с его слов я записал десяток названий: аруша, кикую, чагга, маньяра, геринама, маконде, хехе… Люди этих племен славятся как хорошие земледельцы, охотники, проводники в горы, как строители и танцоры, искусные резчики, скотоводы. В последние годы племенные различия быстро стираются. Не только африканцев разных племен, но даже европейца и африканца отличать скоро будет только цвет кожи. Одежда, постройки, предметы быта становятся универсальными на Земле.

Масаи, кажется, единственный народ, который активно отвергает цивилизацию, не задумываясь, хорошо это или плохо для него. Масай не купит автомобиль, не наденет рубаху, не пойдет в услужение к белому. У Миши есть редкий снимок: масай моет автомобиль. Это действительно редкость. Масаи избегают общаться с белыми. И презирают всякую технику. Единственная «железка», с которой они не расстаются, — это копье.

Масай считает: на Земле есть одно только дело, достойное человека, — разведение коров. Этим делом он занят всю жизнь. Как только ребенок начал ходить, в руках у него появляется прутик — погонять скот. Иметь как можно больше коров! Любопытно, что это не способ разбогатеть и как-то изменить жизнь. Масай разводит скот для престижа. Горбатые, низкорослые коровенки, вздумай он выполнять какой-нибудь план по мясу и молоку, не принесли бы заметной славы. Но масая заботит только число коров. В Танзании белковый голод, мясо в хорошей цене. Но с великим трудом масая можно уговорить продать излишки своих коровенок.

Сам масай питается исключительно мясом и молоком, смешанным с кровью. Я не видел, как готовится подобное блюдо. По рассказам, это бывает так: бычку стрелой с близкого расстояния попадают в яремную вену; чтобы вена хорошо обозначилась и чтобы кровь забила фонтаном, на шее бычка делают жгут из веревки. И все. Кровь собрали в кувшинчик из тыквы, добавили молока, размешали и выпили. Бычку же рану залепили слюной или свежим навозом, и «донор», задрав хвост, побежал к стаду…

Самобытность масаев — не результат житья в каком-нибудь малодоступном уголке Африки. Масаи кочуют в открытой, величайшей в мире долине. Перемежаясь озерами, широкий провал в земле тянется через всю Африку с юга на север. Масаи облюбовали в низине травянистые степи к востоку от озера Укереве (Виктория).

Масайская степь не была спрятана от набегов соседних племен, она стояла на пути арабских работорговцев и европейских миссионеров. Но воинственные масаи сумели устоять против отравленных стрел соседей и против арабских мушкетов. В Христа масаи тоже не захотели поверить, бог, восседающий на вулкане Лангонот, вполне их устраивал. Уклад кочевой жизни оказался устойчивым против сторонних влияний. Но европейцы отняли лучшую часть масайской земли. Они оттеснили пастухов с прохладного плоскогорья, где в засуху можно было отыскать воду и пастбища. А когда начался дележ африканских земель, англичане и немцы по линейке на карте разрезали масайскую степь пополам. Единый народ оказался в двух государствах: в Кении и Танзании. Масаи, конечно, помнят этот грабеж. С той поры гордая замкнутость пастухов могла только усилиться. И белому человеку нечего обижаться, если на желание «пообщаться» масай отвечает молчаливым презрением. А если проезжий прицелился объективом, масай потрясает копьем. Такие сцены характерны, правда, для туристской дороги, где погоня за живописными снимками осточертела не только масаям. Но стоит с большака повернуть в травянистую степь, видишь других людей. Они по-прежнему сдержанны, но любопытны, не прочь посмеяться, простодушно потрогать твои волосатые руки и поцокать языком от удивления — масайская кожа не знает такой экзотики.

Поговорить с масаями, однако, и тут невозможно. Не много людей на Земле могут похвалиться знанием трудного их языка. К тому же масаи ревниво язык берегут. Возможно, это и есть главный барьер от сторонних влияний.

Откуда вышли масаи? Ответа ясного нет. Веками Африка была муравейником, в котором все двигалось, кочевало, перемещалось. Считают, что масаи пришли с севера, с Нила, и являются потомками египтян. Есть смельчаки утверждать, что масаи, мол, не кто иные, как потомки римских легионеров. Приводятся доказательства: Рим посылал солдат в Африку и они оседали в ней. Почему бы римлянам не смешаться с местными племенами и не двинуться к югу? А если так было, то понятно, откуда масайская «тога» и несколько латинских слов в языке. Подобные теории — издержки повышенного интереса к масаям. Но так или иначе, самобытный народ выделяется в Африке. Это необычайно высокие, стройные и красивые люди. Они жизнерадостны и умны. Они прекрасные ветеринары и очень смелые воины.

Наше желание поближе сойтись с масаями разрешилось неожиданным образом. По пути к заповеднику Серенгети мы увидели человека, сидевшего под тенью пыльных колючек. Заметив машину, он вышел к дороге. Рост его был не меньше двух метров.

— Масай… Кажется, он хромает. — Миша остановился.

Масай хотел, чтобы его подвезли. Прежде чем сесть в машину, он по слою пыли копьем изобразил нору, в которую, когда шел по степи, попал правой ногой. Наверное, был вывих — нога возле ступни сильно распухла. Объяснив причину своего унижения, масай с легким сердцем уселся в машину.

Сразу же стало ясно, что баню масаи не признают и благовониями не натираются. Миша опустил стекла. Масай это понял по-своему. Он радостно высунул руку и стал ловить ветер. Потом поднял в двух пальцах воображаемую сигарету и зашлепал губами. Из протянутой пачки он взял три сигареты, размял, засунул их в рот и с наслаждением стал жевать. В зеркальце я видел его лицо. Масаю было лет тридцать. Два больших зуба слегка торчали вперед. Операция над ушами была сделана вовремя и очень искусно: в мочки можно было просунуть кулак. Но висели в ушах на проволочках всего лишь небольшие значки, изображавшие самолет фирмы «Аэр франс», — подарок туристов нашел достойное применение.

Наша дорога была прямая, через степь в Серонеру. Но масай похлопал водителя по плечу и показал, что ему надо бы влево. Мы с Мишей переглянулись и решили покориться судьбе.