Иоганн Висс - Новый швейцарский Робинзон

Разговаривая мы возвратились на ферму. Так как до ночи уже не оставалось времени рассадить все кусты, то их корни были обернуты мокрыми листьями, и я отложил окончание посадки до другого раза. Нужно было подумать о возвращении; но мы недоумевали, как поступить с черепахой, потому что наших совокупных сил было недостаточно для того, чтобы поднять ее. Мне пришло на мысль вторично воспользоваться черепахой как буксиром. Я охватил шею и передние лапы животного веревкой, концы которой привязал к челноку, и чтобы воспрепятствовать черепахе нырять на дно, привязал к ее телу две пустые бочки. Затем мы перевернули черепаху на брюхо, и она тотчас же кинулась в море, таща за собою челнок, в который мы поспешили усесться.

Я стал на нос челнока, чтобы в случае опасности перерубить топором веревку, соединявшую челнок с черепахой, которую я направлял длинным шестом. Наше путешествие окончилось счастливо, и по возвращении к пещере первой нашей заботой было привязать к берегу черепаху, судьбу которой мы хотели определить позднее.

На следующее утро нужно было произвести приговор. Жир черепахи и ее мясо, вкусом похожее на телятину, обещали нам вкусную пищу, тогда как череп животного должен был образовать новый бассейн около нашей пещеры. Череп был длиной в восемь футов и шириной в три: нами была поймана одна из зеленых или исполинских черепах, водящихся в океане между тропиками.

Именно в это время я, при помощи Эрнеста, закончил устройство ткацкого станка, которым намеревался порадовать нашу хозяйку, уже давно тревожимую мыслью об убыли нашего белья.

Как радовался я тогда тому, что в юности, посещая мастерские, я старался понять устройство орудий ткача и других ремесленников. За исключением внешней красоты, мой станок был совершенен, и жена долго не переставала благодарить меня, когда я показал ей станок вполне собранным и готовым для работы.

Этот успех ободрил меня. Я захотел попытать свое умение в изготовлении седел и уздечек для наших верховых животных. Деревяшки седел были уже вырезаны, и я покрыл их кожами кенгуру и подбил мехом. Я изготовил уздечки и поводья; но, по непривычке к этому новому мастерству, мне приходилось по нескольку раз ходить к животным и, подобно портному, снимать с них мерку.

Едва справился я с этими работами, как и в этом году появились сельди, которых я решился заготовить в большом количестве. За сельдями приплыли к острову и тюлени. Мы убили их штук двадцать и посолили их шкуры для сбережения. Мы тщательно сохранили жир и пузыри тюленей, мясо же было брошено в ручей Шакала, и при помощи этой приманки мы изловили множество раков.

Я решился изготовить также корзины, в которых сильно нуждалась жена для сбора и сохранения семян, древесных плодов и корней. Мы плели корзины из прутьев обыкновенной ивы. Первые наши изделия были безобразны и годились разве для переноски земли; но мало-помалу мы достигли некоторого искусства. Две изготовленные нами корзины были даже до того красивы, что, любуясь ими, Жак и Эрнест поместили в одну из них Франсуа и, продев в ушки корзины две бамбуковые трости, стали с торжеством носить брата около жилища.

— Папа! — воскликнул следивший за ними Фриц, — нельзя ли сделать подобную корзину для мамы, на случай, когда она захочет отправляться в наши путешествия: ей будет гораздо удобнее сидеть в корзине, чем трястись на телеге.

— Правда, дорогой мой; но чьи плечи вынесут тяжесть такого паланкина?

— Да его могут понести Вихрь и Мычок! — воскликнул Жак, — их можно припрячь к шестам, которые будут поддерживать корзину. Хочешь, папа, мы устроим такой экипаж?

Я охотно согласился. Тотчас же были приведены оба животных, оседланы, и к седлам были крепко привязаны по бокам шесты, поддерживающие корзину.

Жак сел на Вихря, а Франсуа на Мычка, между тем как Эрнест поместился в корзине. По первому же принуждению со стороны своих хозяев животные стали на колени, а по второму встали и спокойно пошли.

Новая корзина тихо качалась, как коляска на стальных рессорах. Мало-помалу вьючные животные прибавили шагу к великому удовольствию Эрнеста, который, однако, не мог преодолеть в себе страха и при всяком несколько сильном толчке закрывал глаза и хватался за края корзины. Жак и Франсуа, заметив эти проявления братнина страха и потешались над ним, стали погонять животных, которые пустились в галоп.

Бедный Эрнест, подкидываемый в корзине подобно резиновому мячу, вопил до тех пор, пока животные, сделав большой круг по лугу перед пещерой, не остановились перед нами.

Эрнест красный от напряжения и досады, осыпал упреками братьев, которые ответили ему насмешками. Вмешавшись в спор, я заметил двум ветреникам, что их шутка могла причинить несчастье. Они добродушно сознались в этом и стали извиняться перед братом, который тотчас же простил их. Он не только помог распрячь животных, попросил для них у матери немного ячменю и соли, но даже, как мы слышали, уговаривался с братьями относительно близкой поездки в паланкине.

Жена и я спокойно разговаривали у входа в пещеру, когда Фриц, стоявший недалеко от нас и несколько времени пристально смотревший вдоль аллеи, ведшей от моста ручье к Соколиному гнезду, подошел к нам и сказал:

— Не знаю, какое-то животное движется сюда и поднимает облако пыли.

— Вероятно, это одно из наших животных валяется на песке, — сказала жена.

— Нет! — возразил Фриц, — все наши животные заперты, притом же ни одно из них не движется так, как замеченное мною; оно кажется толстым канатом, который то развертывается на почве, то встает на дыбы и колеблется.

Это описание испугало жену, и она ушла в пещеру за сыновьями, которых я послал за оружием. Я взял подзорную трубку, направил ее по направлению моста и невольно вскрикнул.

— Что ты видишь, папа? — тревожно спросил меня Фриц.

— Огромную змею, — ответил я вполголоса.

— Нужно убить ее, — воскликнул отважный мальчик, — я побегу за ружьями и топорами.

— Нужно быть осторожными! — сказал я ему. Это животное слишком страшно, чтобы мы могли бороться с ним лицом к лицу. — Говоря это, я увлек Фрица в пещеру, где мы все принялись готовиться к встрече чудовища. Ужас наш был совершенно основателен: мы очень хорошо различали страшное пресмыкающееся, которое влачило свое тело по берегу ручья. Оно уже миновало мост, поднимало голову и по временам останавливалось, как бы озираясь.

Мы заперли двери, заложили все отверстия и вошли на террасу, откуда могли наблюдать животное, не будучи замечены. Там мы напряженно следили за всеми движениями животного, не выпуская ружей из рук.

То был огромный боа.

Чудовище направлялось прямо к нам, но вдруг остановилось в нерешительности, как бы испугавшись следов близости людей.