Милош Главса - Спящий пробуждается

В этот год алжирское лето кончилось раньше, чем обычно. Хотя было еще только 11 сентября, жара не была такой мучительной, как в другие годы. После полудня я мог уже без опасения выйти на улицу с непокрытой головой, не тревожась, что ее опалит солнцем. Белый пробковый шлем носили на голове лишь местные «зазу» — подобие европейского «стиляги».

Трое мужчин, говорившие между собой по-чешски, сидели на боковой террасе отеля «Алетти» и больше от скуки, чем от жажды, потягивали из стаканов зеленоватый, пахнущий мятой аперитив, в котором плавали кусочки льда.

Вы спросите — кто эти трое, сидящие на белой террасе отеля?

Чехословак номер один: сотрудник чехословацкого генерального консульства на бульваре Бужо, № 15, Алжир. Беседуя с чехами из Праги, он говорит по-чешски с пражским выговором, также как с парижанами — с носовым парижским прононсом. Его всегда белоснежный галстук служит гармоничным дополнением к белому костюму, хорошо защищающему от солнечных лучей и при жаре в 42° по Цельсию.

Чехословаков номер два и три представляют автор и его спутник Божек, отчасти агент по распространению изделий из стекла, отчасти литератор. Да, Божек, представитель фирмы «Богемский хрусталь», молодой бродяга и насмешник, корреспондент журналов, специализирующихся на экзотике, исключительный знаток арабского языка и истории ислама. Божек типичный продукт первого десятилетия после второй мировой войны. Когда ему не хватает опыта, его выручает энтузиазм, а порой и «Путеводитель по Алжиру» Мишелина.

С главной террасы огромного отеля приглушенно доносятся обрывки мелодий, слащавых, как медовая глазурь. Их передают Милан, Радио Парма, Париж, Касабланка. Сентиментальная, выдуманная любовь, вздохи об устах, что молчат под звездами. Прибавьте к этому немножко экзотики, рокот моря, тщательно перемешайте их, и вы получите переливающийся красками, заманчивый, хотя и дешевый музыкальный коктейль.

Каждый день здесь рождаются новые и новые музыкальные «боевики». Необработанные мотивы привозят сюда из Французской Западной Африки, с Мадагаскара, из Дагомеи, с Убанги Тшари, с островов теплых морей и из тропических лесов Нигера. Потом эти мелодии поступают в переработку на музыкальные фабрики, там их измельчают, дробят на полутона, а потом спекают вместе.

Внимание! Вот ансамбль гитаристов состязается с оркестром джазовых тыкв. По воздуху несутся амперы ритма, еще не измеренные ни одним физиком. Молодые люди, которые у нас на родине увлекаются джазовыми суррогатами, должны бы хоть несколько минут послушать, как звучит классический джаз!

Дебаты о перспективах нашего экспорта и о погоде вот уже в пятый раз заводят нас в тупик. Мелодичное состязание гитар с тыквами вытесняет из головы все мысли и целиком овладевает нашим вниманием.

— Алжирское лето вот-вот кончится, — заключает дебаты наш друг и информатор из консульства, — и наступит великолепная осень. Растительность Алжира разукрасится, как палитра художника. Ах это тепло, эти краски! Настоящий сезон для бездельников на морских пляжах в Типасе и Черчилле.

— Эти краски нам еще успеют надоесть, — заметил чехословак номер два. — Сегодня здесь на террасе мы в последний раз пьем эту зеленую водичку. Послезавтра на старой колымаге мы отправляемся на юг, к Лагуату. Вот смотрите, у нас с собой образцы товаров «Богемский хрусталь» и безделушки и флаконы для благовоний.

— Черт возьми! — резюмировал первый. — Раз так, еще три аперитива, да покрепче!

Через два дня мы отправляемся внутрь страны, уже стоившей бесконечных потоков крови и французских солдат и алжирцев. Внутрь страны, у которой такое пестрое прошлое и которая по примеру народов Туниса и Марокко добивается теперь независимости.

То, что родится во время этого путешествия, будет не подробным репортажем, а всего лишь яркими его осколками. Во время сбора этих цветистых осколков нас должны охранять корреспондентское удостоверение, выданное в Праге, и разрешение алжирского резидента из дворца Бардо. Кроме этого — рекомендация Service de Presse (служба прессы) от милой дамы, которая очень представительно исполняет функции владычицы храма прессы. И в другом кармане — рекомендации наших французских друзей.

Во время такого путешествия вы иногда сталкиваетесь с тем, чего не измерить европейскими масштабами. Встретитесь и с выветрившимися развалинами, и с горячим песком, и с древними обычаями жителей пустыни. Со своеобразной республикой Мзаб, которая сохраняет свой старинный жизненный уклад, несмотря на гул самолетов, крейсирующих в африканском небе. С остатками древних культур Карфагена и Рима, с развалинами, которые зарастают зеленью, доказывая тем самым скоротечность всего существующего. С высохшими руслами рек Сахары, ожидающими воды, и с высохшими душами, теми, что жаждут освежающего Слова.

Но вы встретитесь также и с тем, что уже неудержимо пробивается из-под тысячелетних наслоений давно исчезнувших цивилизаций.

Ростки новых мыслей нельзя удушить. Воды! Хлеба! Свободы!

Состязание гитар с тыквами на террасе отеля кончается ничейным счетом 1:1. Со стороны моря к нам доносятся запахи соли и нефти. Море, насыщенное предсумеречной переходящей в фиолетовые оттенки синью, превращается на горизонте в прямую без конца и края.

Есть ли романтика в запахах масла, рыбы и дегтя?

Если нет, то тогда в алжирском порту, конечно, нет ничего романтического. Точно так же, как ив любом другом порту южного Средиземноморья. Правда, не везде есть барак с надписью:

SERVICES ÇANITAIRES DE L’ALGERIE [1] Санитарное управление Алжира.

Эта табличка охраняет здоровье Алжира от тех, кто приезжает сюда. У вас нет «fiche de débarquement» [2] Разрешение на высадку. с печатью о прохождении медицинского осмотра и санитарного пропускника и с отметкой о прививках? Тогда возвращайтесь скорей в Европу. На земле Алжира вам делать нечего!

Сегодня 12 сентября, и алжирский порт тяжело дышит ноздрями, полными соленой воды. Судно «Джиджелли» освобождает свою железную утробу под ленивый скрип подъемных кранов. Стайка оборванных мальчишек с кожей цвета меди и белоснежными зубами, с жесткими клочьями черных волос, грубых, как овечья шерсть, ждут и ждут. Ждут, не удастся ли заработать («дайте франк, мсье!»), ждут трех часов пополудни. Это торжественный момент. Из судовой кухни как раз в это время выносят помои и остатки от обеда. На объедки, выброшенные из жестяных баков, набрасываются рои зеленоватых мух и голодные худые руки подростков.

И те и другие с нетерпением ждут этого мига: и мухи, и люди.