Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

И когда рабочие на действующем руднике, давясь от хохота, повели нас показывать недавно вскрытую на 32-й штольне и пока еще живую пещеру, мы ее осмотрели, а потом две недели подряд только и делали, что изобретали предлоги, чтобы не вести туда Таню, как она того не требовала. Если дама настолько впечатлительна, что в мужской компании комментирует свои впечатления от конца пещеры Красной, то вести ее в пещеру Тысячех…вую мог только маньяк. Потому что там со всех потолков обоих залов пещеры действительно свисали тысячи предметов, размером от сантиметров до метров, исполненные со всеми анатомическими подробностями и в натуральном цвете.

Сказав — предметов, я не оговорился. Потому что с точки зрения науки это были штуки абсолютно невозможные, необъяснимые и даже невообразимые. Они не были сталактитами, они не были геликтитами, и то, как они выглядели на срезе, оставляло полное впечатление, что мы опять же имеем дело с анатомией, а не минералами. Питающие каналы по центру были совершенно бесформенные, извивающиеся и ветвящиеся, со стенками, лишенными какой бы то ни было кристаллической структуры. Головка оформлялась совершенно непонятного происхождения радиально-лучистым агрегатом. И все это было одето в никак не согласующуюся с внутренней частью морщинистую «кожу» из непрозрачного подкрашенного кальцита, еще и подрастворенную на кончике. То есть — абсолютно непонятно и натурально до неприличия.

О пещере этой до сих пор ходят легенды. Как и все пещеры Хайдаркана, она была обречена на скорое уничтожение рудником, и затем мы туда и приехали, чтобы собирать музейный материал, да и не мы одни. Так вот подобные предметы оттуда до сих пор являются жемчужинами многих музейных собраний, но никогда не экспонируются на публику, а хранятся в запасниках на специальной полочке с традиционной коллекцией на тему «земля и муди». Кстати, непонятно, почему. Однако даже организаторы московских выставок «Удивительное в камне» ни разу не выставили ни одну из таких подборок.

До некоторых пор пещеры системы Кап-Кутан сохраняли строгую мораль. В них не было известно ни единого натека, наводящего на подобные мысли. Но, как известно, в тихом омуте черти водятся. И со временем Кап-Кутан показал все, на что способен. Но не сразу. С тем самым постепенным нарастанием эффекта, по которому угадывается чудовищная скрытая мощь. И в то же время — с удивительным чувством меры.

Первые признаки грядущего изобилия появились на первопрохождении Промежуточной. Зал Ишачий. Название уходит своими корнями к главной достопримечательности зала, к сожалению, ныне полностью уничтоженного. Весь декор зала был спланирован так, чтобы выделить и подчеркнуть эту достопримечательность — идеально натуралистичный ишачий фаллос, горделиво висящий с потолка посередине зала. Который нельзя было не заметить, и нельзя было проинтерпретировать каким бы то ни было иным способом.

Этот зал мы тогда нашли последним. И изумительной красоты зал с эдаким чудом посередине был глубоко символичен — вот вам, мол, ребята, последняя порция красот, и вот вам хрен чего больше. Большой, толстый, красивый и гордо выделяющийся из пейзажа.

Собственно, Ишачьим не все ограничивалось. В районе Сказка висело найденное за пару часов до того совершенно изумительное по натуральности формы, цвета и размера коровье вымя. Но оно тогда не произвело особого впечатления. Пещера, занявшись моделированием на анималистические темы, упустила из виду, что в животных для людей похабно не все, что похабно в самих людях. А заметив ошибку — с блеском ее исправила, предъявив Ишачий.

Несколько лет все было тихо, и зал Ишачий даже успел войти в легенду как единственный неприличный зал в пещерах системы. И к 1993 году ностальгия спелеологов, особенно фотографов, по чему-нибудь этакому начала перерастать в непристойные поползновения разглядеть нечто там, где ничего нет. Пещера опять отреагировала весьма своеобразным образом — нате, мол, вам, ребята, кушайте на здоровье, только глядите, не лопните. И открыла небольшой лабиринт за залом КАФ в Кап-Кутане Главном. С десятком узких шкурников и единственным небольшим залом.

Кап-Кутан — пещера вообще необычная, и очень любящая подбрасывать сюрпризы и загадки даже опытным спелеологам. И то, что понавешано в зале Сексуальных Кошмаров, является одним из ярчайших проявлений этой закономерности. Голый натурализм, дополненный разнузданной фантазией художника-авангардиста. Примерно так. Во всяком случае, творения типа абсолютно реалистичного фаллоса натурального размера, снабженного мошонкой длиной в метр, в которой болтается полтора десятка яиц, очень трудно воспринимать иначе. А подобных там висело несколько десятков, в самых разнообразных вариациях.

И если бы только на темы фаллосов. Отрицательные, так сказать, формы рельефа, в этом зале наводят на совершенно аналогичные размышления и ассоциации. С поправкой на другой пол. И исполнено все с той же степенью гротескности и абстракции. Сроду не представлял, что такое распространенное в анекдотах и поговорках понятие, как п…а с зубами, может существовать в реальности. Причем когда и она, и зубы изваяны исключительно натурально, но — такого размера, что бегемоту впору. Как говорится, каждый понимает все в меру собственной испорченности. В этом зале данная теория совершенно не работает. Несмотря на сильные отступления от натурализма, никаких иных ассоциаций, кроме описанных, ни у кого не возникает. Мы даже специально ставили эксперименты, приводя туда новичков обоего пола, ни о чем их не предупреждая. И ловили большой кайф, наблюдая и слушая возникающие реакции, но так и не смогли заметить никакой корреляции с уровнем испорченности, который, по понятным причинам, у всех различен. Реакция известных похабников ничем не отличалась от реакции скромных молодых девиц, и все потому, что это — не похабство, а именно анатомия, хоть и слегка сюрреалистическая.

Этого зала хватило лет на пять. Потом понемногу началось пресыщение. К тому же аппетиты наблюдателей были вполне удовлетворены, но фотографов — никак нет. То, что в натуре выглядело совершенно потрясающе, на снимках полностью терялось. Вероятно, это свойство всех авангардистских произведений искусства — невозможность даже частичного их восприятия по копиям. Да и физически зал с его небольшими объемами просто не позволял снять наиболее крупные и интересные элементы с достаточной глубиной резкости.

Так что следующая, еще более натуралистичная, версия, должна была появиться. Что и не замедлило произойти. И опять в Промежуточной, решившей переквалифицироваться с рассказов о животных на более человеческую тематику. И опять с глубоким символизмом.