Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

Так вот фигушки. Всю дорогу и государственные, и партийные, и профсоюзные, и даже правоохранительные органы с великим удовольствием и азартом сами играли в эти игры. То на одной стороне, то на другой. И не придавая всему этому ни малейшего политического значения и звучания. Хотя стучание друг друга по носу Уставом КПСС со взаимными обвинениями в нарушении внутрипартийной дисциплины и демократии также было — но строго в индивидуальном порядке, хотя подчас и с большим количеством зрителей.

Ладно, хватит о спелеологических проблемах — книга у нас о пещерах Кугитанга, и вернемся к ним. К тому, как их отстояли.

Главным нашим оружием была пресса. В СССР пресса играла совершенно особую роль, и власть ее была многократно выше, чем сейчас. Каждая газета была официальным органом либо ЦК КПСС, либо правительства, либо ЦК профсоюзов. И, согласно общей концепции об ответственности, ни одна газета не имела права печатать ничего, что шло бы вразрез с позицией оных органов. Более того. То, что в газете печаталось, было только вершиной айсберга проводимой ей деятельности. На любой критический материал все организации, которых он касался, обязаны были отреагировать созданием комиссий, принятием мер и пр. Многие материалы до печати не доходили — звонка из редакции о том, что материал возможен, уже было достаточно для инициирования бурной деятельности. Даже просто письмо читателя, отправленное в газету, могло вызвать бурные действия в том случае, если оно содержало недовольство чем-то. Газета обязана была проверить все факты, затребовать создания всевозможных комиссий и проинформировать автора письма о результатах. Для многих руководителей одна критическая фраза в любой из центральных газет была гораздо страшнее, чем любые промывания мозгов в райкомах и горкомах, которые, впрочем, из этой фразы неизбежно проистекали.

Думаю, теперь понятно, почему «гвоздем» кампании стал поиск журналистов, которые взялись бы протолкнуть наши материалы. И не побоялись бы возможных неприятностей. А неприятности могли быть крупные. Такие журналисты нашлись. Первой была Татьяна Меньшикова («Советская Культура»), ее быстро поддержали Татьяна Виноградова («Известия») и Алексей Сергеев («Социалистическая Индустрия»), потом подключились десятки других.

Странно, но эта часть операции оказалась очень простой. Пресса в то время была вообще организована чрезвычайно любопытным образом и самое забавное — то, что про основные особенности этой организации до сих пор не написано нигде. Например — почему хорошие журналисты с таким удовольствием тратили массу времени на привлечение непрофессиональных авторов и фотографов. Да потому, что в свое время уже полусумасшедший Ленин заметил, что в социалистическом обществе газеты должны на 70 % состоять из материалов, представленных людьми с улицы, и только на 30 % — из профессиональных. А спустя много лет — изречение сие было трансформировано в указ о том, что в каждом номере каждой газеты сумма гонорара должна была делиться в соотношении 3:7 между материалами профессиональными и любительскими. Очевидно, что любительских меньше — и потому мне могли за фотографию, опубликованную в газете, заплатить впятеро больше, чем за фотографию не хуже, напечатанную на той же полосе и тем же форматом — профессионалу (внутри «категории» делилось уже просто по объему). Естественно, что чем больше любительских материалов в номере — тем больше будет и ставка у журналистов. Не говоря о том, что за причесывание любительских текстов им доплачивали особо, и за работу с массово поступающими откликами — тоже.

Однако интерес интересом, а последствия — последствиями. И следующим этапом была организация журналистам прикрытия. Было совершенно понятно, что главные события развернутся, когда после сотворенных публикаций их начнут дергать «на ковер». И единственное средство обороны для них — поступившие в редакцию по почте отклики читателей. В достаточном количестве, а также в соответствующем ассортименте — от частных лиц, от крупных ученых, от разнообразных научно-исследовательских институтов, других производственных ведомств и так далее. Обязательно как минимум несколько откликов с места событий, желательно даже от сотрудников Памиркварцсамоцветов.

Все это само по себе не происходит. Пожалуй, самый большой объем работы за всю кампанию приходился именно на производство откликов, причем никакое жульничество ввиду серьезности драки не было допустимо. Десятки спелеологов потратили на это месяцы. Опять же забавно. Директор любой государственной организации, как правило, подписывал подобное письмо в редакцию, не читая. Но только «из рук» пользующегося его доверием доктора наук. Который спелеологом обычно не является. Его самого нужно сначала заинтересовать тематикой, а заодно и предложить полный текст письма. Причем все это следовало делать в строгой координации — для того, чтобы лавина откликов поступила до того, как журналиста поджарят и подадут на стол с хреном и со сметаною. То есть — все десятки и сотни откликов должны были быть синхронно готовы к отправке в день выхода статьи. Разумеется, здесь уже обойтись только московскими силами было невозможно. Совершенно неоценим оказался вклад туркменских спелеологов, особенно из группы Валентины Никитиной, красноярцев, свердловчан, многих других. На удивление дружно отозвались и крупные ученые. Многие из них, как, например, академик Яншин, включились в кампанию со всем возможным энтузиазмом еще до того, как мы на них вышли сами.

Словом, хоть все и проходило относительно тихо, активность масс была ничуть не меньшей, чем в «перестроечное» время, и существенно более эффективной. Конечно, сыграло свою роль и то, что речь шла далеко не о таком гигантском проекте как, скажем, с поворотом сибирских рек, но эта роль была минимальной. Тотальное государственное планирование подразумевало отсутствие разницы в размахе и значимости проектов — все они защищались с одинаковой яростью. Просто при атаке на мелкий проект обычно не мобилизуется крупных сил, а оборона очевидным образом строится согласно ожидаемой силе нападения. Мы смогли победить просто потому что противник не ожидал такой массированной атаки на столь малозначимый с их точки зрения объект. А кроме того — потому, что несколько лучше умели извлекать уроки из истории, в частности — истории военно-морской. Уже мало не двести лет, как известно: если артиллерия противника объективно сильнее, то единственный шанс к победе состоит в том, чтобы укараулить момент и навязать противнику бой в виде свалки. Разрушая его преимущества в эскадренном бою на расстоянии и реализуя собственные — в силе духа и моральной правоте. Так что — ошибку адмирала Рожественского под Цусимой мы не повторили.