Владимир Мальцев - Пещера мечты. Пещера судьбы

Я совершенно не понимаю, почему в Кап-Кутане практически не бывает заблудившихся. В Никитской катакомбе, на которую я уже ссылался, в дни ее популярности, причем существенно меньшей, чем у Кап-Кутана (не более 50 человек за выходные), бывало до 10 спасательных операций в год, причем, как правило, две-три серьезных. В Москве приходилось держать на общественных началах с обеспечением от милиции (на правах ДНД) спасательный отряд численностью в 15 человек, и на отдельных операциях его приходилось усиливать до 40. В Кап-Кутане — ни одних серьезных спасов за всю историю. Специализированный спасотряд в Гаурдаке раз был создан на энтузиазме Игоря Кутузова в составе двух человек, ни разу в пещерах всерьез не использовался, с гибелью Кутузова был распущен и больше не воссоздавался. Пещера существенно запутаннее, процент чайников среди посетителей примерно тот же, в одиночку ходят многие, правило, «заблудился — сиди и жди», по моим наблюдениям, никто не выполняет. Тем не менее все заблудившиеся находятся очень быстро сами собой или силами своей же группы, вероятность чего, вообще-то, исчезающе мала. Словом, пока везет. Естественно, все эти рассуждения только о чайниках. Спелеологу с опытом ориентироваться в Кап-Кутане легче, чем, скажем, в катакомбах или лабиринтах Подолии. Разные зоны пещеры выглядят сильно по-разному, и понимая закономерности их взаимного расположения можно любое блуждание свести к паре-тройке кругов почета.

Один из наиболее потрясающих своей красотой районов системы — северное продолжение Кап-Кутана от зала МГРИ — отчасти уже описан в главе о сепулении. История исследования этого продолжения под стать остальным его качествам и вполне заслуживает отдельной главы.

Собственно, существование северного прохода из зала МГРИ прогнозировалось начиная с его открытия в 1981 году, но первый прорыв был сделан только нашей осенней экспедицией 1984 года. Нас было четверо — я, Олег Бартенев, Таня Ашурматова из Ашхабада, и Наталья Веселова, одна из двух женщин в истории, внесших вклад в исследование системы на уровне лучших из мужчин.

Сидели мы лагерем на Баобабе и занимались всякой мелочью — пяток мелких тупиковых лабиринтиков и подвальчиков у зала Надежды, небольшое продолжение в Б-подвале, попытки выкопать обходной лаз вокруг сифона [13] Сифон — коридор, залитый водой до потолка так, что приходится нырять. в Кузькиной матери. Словом, ничего серьезного не шло.

Буквально за несколько дней до конца программы Бартенев решил сделать еще один прочес стенки в зале МГРИ, прорвался в Зазавальный зал, а дальше пещера пошла со свистом. Бросили мы туда все силы. Олег с Таней — налево, я с Натальей — направо. Мы умудрились совершенно непонятным образом пройти до середины Свинячьего Сыра сразу по оптимальному проходу, ни разу не влетев ни в один из более гадких и ни в один тупик. Это удивительно. Свинячий Сыр — единственный крупный лабиринт системы, в котором полностью отсутствует ветер, и шли мы отнюдь не в каком-то заданном направлении, а хитрым кругалем чисто по интуиции. Застоялись, что называется, лошадки, и рванули, почуяв простор.

У Олега шло менее удачно. Следующий громадный зал заткнулся начисто, и пришлось им ковыряться в щелях завала перед входом, пытаясь обойти зал слева (справа шли мы), верхом или низом. Эти упражнения в щелях имели одно очень интересное следствие. Две здоровенных пещеры — Кап-Кутан Главный и Промежуточная — в то время еще не были состыкованы. Стыковка их должна была вывести пещеру на положение крупнейшей пещеры страны и континента среди заложенных в известняках. Десятки спортивных и полуспортивных групп ничем в пещере не занимались кроме поисков стыковки. Так вот. Через два месяца после нас Вятчинская экспедиция, работавшая в Промежуточной, вскрыла продолжение напротив именно этой части Кап-Кутана — Дикобразью систему. На мягком глиняном полу не было никаких следов. Более того, в двух местах пришлось серьезно прокапываться. А в самом тупике валялся недавно кем-то выброшенный блок севших батареек. Московских! Спаянных! И смотанных красной изоляцией! И попасть туда они могли только двумя способами — либо через щель в потолке, в которую еле пролезает рука, либо их мог принес дикобраз, чья тропинка проходила рядом.

Мы пользовались именно такими батарейками. Этой марки и этого завода. И именно так же смотанными и спаянными. Но мы их не базировали. Нет у нас привычки выбрасывать в пещере севшие батарейки. Вычисляли долго, и нащупали единственную возможность. Позвонили Тане проверить — так и есть. В одной из тех самых щелей, куда Бартенев не пролезал, а ее смог забить ногами, у нее сел блок и она его выбросила! Не легче. Стройная девочка Таня в следующий раз ехать не собиралась, а другой такой дежурной глисты [14] Штатная должность пролезальщика особо узких лазов, обычно исполняемая особо стройной и симпатичной девочкой. найти было трудно. И до сих пор так никто так туда и не пролез. Хотя ажиотаж был порядочный и длился пару лет за тем.

Вся эта история с батарейками так до конца и не прояснилась. Как стало понятно позже, увязка Кап-Кутана и Промежуточной, которой мы тогда пользовались, была неверна в корне. Между местом базирования батареек и местом их находки, как ни крути, а меньше двухсот метров ну никак не получается. Вероятнее всего, что их кто-то разбазировал с помойки, пошел с ними в неизвестное нам продолжение Промежуточной и уронил в щель. Ничего другого не вычисляется.

Между прочим, та же самая экспедиция подбросила еще одну загадку из этой серии. Тот же Бартенев, исследуя также неползанный шкурник около зала Надежды, в конце его пронаблюдал щель вверх такой степени узости, что без веревки, повешенной сверху, подняться было нельзя. Точно под щелью на нетронутой пушистой глине был отпечаток человеческой ноги. То есть кто-то спустился сверху, не заметил горизонтального шкурника под ногами, и сразу вернулся. Вопрос только, откуда сверху. Нам до сих пор не известен ни один ход, подходящий туда ближе ста метров.

Это я отвлекся. Вернемся в Свинячий Сыр. В этот раз он так и остался недопройденным, причем не из-за отсутствия времени — мы имели еще два дня в запасе — а из-за того, что не выдержали желудки. Модули тогда еще не вошли в моду, и еду мы не рассчитали. То есть — не то, чтобы именно не рассчитали, а как бы даже и не пытались это сделать. Планировалась совместная работа с командой из Ашхабада и зная, что они всегда берут еду с запасом — мы просто отнеслись к переговорам о заготовках спустя рукава. Разумеется, на Каршинском вокзале, где была намечена точка встречи, мы обнаружили в качестве оной команды единственную девочку Таню. Безо всякой жратвы, если не считать пакетика плюшек. Так что — последнюю пару дней кормились только геркулесом и картофельными хлопьями с салом домашней Наташиной засолки. Очень вкусным. До того, как стухло. Вот именно протухшее сало и заставило нас высепулиться в верхний лагерь к группе Переладова, чтобы последний выход провести оттуда. А то, что еда закончилась и там — деморализовало нас окончательно. Ладно. Если пещера не захотела нас пустить на этот раз, мы можем и подождать до следующего.