Алексей Вышеславцев - Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах.

Кафры питаются преимущественно молоком, которое хорошо сохраняется у них в земле, в глиняных сосудах, оплетенных тростником. Если им приходится бить собственный скот, то они немного едят мяса, но за то пожирают его с нечеловеческим аппетитом, когда нападают на чужое. Они делают еще род похлебки из маиса и молока; из диких плодов едят Mvstroxylon, киви и Siberoxylon.

Английское правительство посылает предводителям их подарки, большею частью разные дорогие материи и платья; кафры принимают их, но никогда не носят; кафритянки со смехом бросают богатые шелковые платья, обшитые брюссельскими кружевами, предпочитая им свои кожи.

Рогатый скот составляет все богатство кафра; разницу состояний нельзя заметить ни в одежде, ни в образе жизни кафров: богатые только имеют больше скота. За волов покупает себе кафр жену, волами уплачивает свой долг и денежное взыскание. Чтобы достать скота, вспыхивает война, и мир заключается за стадо быков. Во время войны кафр угоняет только скот, все остальное жжет, уничтожает или оставляет без всякого внимания. Пророки их знали, что делали, убеждая их перерезать скот!

Вся нация кафров делится на множество колен, управляемых каждое своим главой, который, в свою очередь, признает власть больших предводителей, независящих друг от друга. Часто одно колено ведет войну с другим, между тем как прочие остаются спокойными зрителями. Глава тамбуков — Крели. Часть амакозов, называемая хлламби, признает предводителем Умхалу, a сильное поколение гаика — Сандили, управляющего за свою мать, Сута. Высшая власть находится в руках верховного совета — амапахати. Власть предводителей наследственна и переход к великому сыну, то есть рожденному от последней жены, которую предводитель берет уже в преклонных летах; поэтому почти всегда власть находятся под влиянием верховного совета.

Войну с колонистами вели постоянно племена х'лламби и гаика; особенно последние играли в ней важную роль и первенствовали между своими; многие из их героев составили себе громкую славу; между первыми стали известны: Пато, Кобуз Конго, Сивани и особенно Умхала; у гаиков: Макомо, с своими двумя сыновьями Кона и Намба, Штох, Тла-тла Цана и Сандили, кафрский Шамиль, предводительствовавший во время соединенного религиозного кафрского восстания.

Сандили был высокого роста, с прекрасным мужественным лицом и с выражением достоинства предводителя. Речь его была тихая и мерная, никогда не шумливая и редко горячая; он не носил на себе никаких знаков власти; только тигровая шкура, висевшая на его плечах, отличалась богатством. Военный талант его признают сами англичане; он постоянно разнообразил свои маневры, сбивая с толку европейскую тактику: то стремительно нападал сильною сомкнутою колонною, то разделял ее на малочисленные отряды, направлял их на разные точки и потом, в быстром отступлении, снова соединял их; то, наконец, рассыпал войско в застрельщики, смотря по местности, и вдруг, собравшись быстро в массу, ударял опять сомкнутым фронтом. Преследуя кафров, колонисты и английские войска истомлялись трудными переходами, в продолжение которых, иногда по несколько дней, не видели неприятеля; между тем, кафры, выждав удобную минуту, быстро и неожиданно нападали, скрывались так же быстро и снова появлялись в таком месте, где их всего меньше могли ожидать. Лучше нельзя было действовать в их положении. Театром этих кровавых драм были роскошные долины Альбани, самой богатой провинции колоний, где все говорит о благосостоянии и довольстве: веселые деревни и мызы окружены садами, на роскошных лугах пасутся бесчисленные стада; все здесь цветет и радует взор, до первого вторжения кафрской орды, превращающей все в пустыню, пепелища и развалины [10] После войны 1834: года сем тысяч человек были совершенно разорены; разрушено и сожжено было 455 ферм, похищено 111,418 быков и 156,878 овец. . Разорившийся фермер оставляет сожженное жилище нищим, основывается на новом месте и быстро и легко поправляется, благодаря здешней благодатной природе, до нового разорения и нового горя. Известие о нападении кафров, как электрическая искра, проносится в провинции; на горах вспыхивают сигнальные огни, весь край поднимается на ноги, и начинаются схватки, деревни пылают и льется кровь. Кажется, такое неверное и беспокойное положение должно было бы у всякого отнять желание жить здесь; но, напротив, наплыв английских переселенцев так велик, что народонаселение провинции с каждым годом становится теснее.

Среди Альбани тысячью изгибами протекает Рыбная река, в берегах, густо поросших мимозою (Mirnosahorrida), которая растет так плотно и часто, что в ней прорубают просеки для прогона стад на пастбища и водопой. При вторжении в колонию, кафры скрываются в этих непроходимых кустах, и нет никаких средств выжить их оттуда; пробовали жечь кусты, но сочная мимоза не поддается огню, и таким образом эти кусты и рощи, краса страны, составляют гибель и разорение для колонистов. Прорубать в них поляны и широкие просеки, как у нас делают в Чечне, колонисты не имеют средств и достаточной силы. При первой тревоге, колонист бросает хозяйство и берется за оружие; дом его превращается в укрепление; он собирает к себе соседей, которым собственных средств недостает для защиты, заколачивает окна и двери и отстреливается, сколько может. Натурально, что это положение образовало из колониста храброго и находчивого солдата: кафр одного колониста боится больше, нежели трех красномундирников, как называет он солдат.

Известный Макомо стар, дряхл и хил; он одет бедно, если костюм его можно назвать одеждою; живет где может, на счет других, потому что сам совершенно нищ. Он принимает подаяние, однако, никто не видал его просящим милостыню, — он принимает как бы должное ему, как дань. В лице его видно выражение независимости, в глазах — ум, во всем лице — смелость и решительность. Прежде, до войны, он жил, большею частью, в порте Бофорт, шляясь по кабакам и харчевням, — тот самый Макомо, который владел плодоносными странами между реками Кая и Киднама и имел большое влияние на свой народ. Его стали упрекать в бродяжничестве и пьянстве; но как были удивлены европейцы, когда узнали, что Макомо стал, вместе с Сандили, во главе кафров! Макомо разыгрывал роль бродяги, служа своим соотечественникам агентом, с необыкновенным искусством, последовательностью и добросовестностью. После кафрской войны 1835 года, бывший бродяга явился в совет предводителей со свитою в 600 конных и 1,000 пеших воинов.

Земли, лежащие по южному берегу Рыбной реки, были населены до 1776 года гонака-готтентотами, предводитель которых, Руйтер, продал эти земли кафрам, a сам, с своим народом, отступил к Бушменской реке. Колониальное правительство, под предлогом восстановления прав готтентотов на эти вещи, вытеснило оттуда кафров (в 1811 и 12 годах), но не отдало готтентотам ни одной десятины… С этих пор начинается постоянная война кафров с колонистами. Нельзя не пожелать, чтобы восторжествовала правая сторона, хотя, к стыду европейцев, к ней принадлежат дикари.